Пушкинский музей выставка из ватикана. Караваджо и злобные русалки: что привезли из Ватикана в Третьяковку? Экспонат с необычной историей

Василий Перов. «Тройка» («Ученики мастеровые везут воду»). 1866. Фото: Государственная Третьяковская галерея

Выставка «Русский путь. От Дионисия до Малевича» — вторая часть совместного проекта Музеев Ватикана и Государственной Третьяковской галереи. Первой частью стала выставка , прошедшая в Москве два года назад. Русское искусство будет показано с 20 ноября до 16 февраля в крыле Карла Великого колоннады Бернини собора Святого Петра, где регулярно проходят выставки Музеев Ватикана. Для русской создано специальное архитектурное решение экспозиции, что позволит публике спокойно (и, кстати, бесплатно) рассмотреть все, что привезут из Москвы.

Наталия Гончарова. «Троица». 1910. Фото: Государственная Третьяковская галерея

Третьяковская галерея представляет «Русский путь» как беспрецедентную и смелую по концепции выставку. Впервые для зарубежного показа в таком количестве собраны исключительно важные для нашего искусства произведения. Большинство из них — 47 картин и икон — из собрания Третьяковки, еще 7 экспонатов предоставили другие отечественные музеи. Кураторы (автор концепции и экспозиции — Аркадий Ипполитов, раздел древнерусского искусства сформирован Татьяной Самойловой, живописи XIX-XX веков — Татьяной Юденковой) отказались от традиционного хронологического принципа. На выставке иконы и живопись будут показаны так, чтобы была понятна преемственность, глубокая внутренняя, а не формальная связь древнерусского и реалистического и модернистского искусства, что действительно необычно, поскольку по традиции принято их, скорее, противопоставлять как искусство религиозное и гуманистическое, допетровское и послепетровское. То есть выставка должна будет, в сущности, обозначить духовные поиски русских художников на протяжении столетий. Или, как говорит Аркадий Ипполитов, показать «своеобразие русского художественного менталитета».

Михаил Врубель. «Демон сидящий». 1890. Фото: Государственная Третьяковская галерея

Выстроенные в экспозиции сопоставления могут показаться неожиданными: «Христос в пустыне» Ивана Крамского и деревянная пермская скульптура «Христос в темнице»; «Черный квадрат» Казимира Малевича и новгородская икона «Страшный суд» XVI века; хрестоматийная «Тройка» Василия Перова и иконные «Троицы». Другие параллели воспринимаются как давно известные. Так, истоки «Купания красного коня» и «Петроградской мадонны» Кузьмы Петрова-Водкина очевидны.

Спас Нерукотворный. XVI в. Новгород. Фото: Государственная Третьяковская галерея

«Наша экспозиция называется „Русский путь“. Вероятно, первое, что сразу же заметит ее зритель, — необыкновенно резкие изломы этого пути. Этот путь проходит через точки самоотрицания», — так начинает свою статью в каталоге выставки поэт и филолог Ольга Седакова. В Ватикан привезут и антиклерикальный «Крестный ход в Курской губернии» Ильи Репина, и его же «Исповедь», и прекрасного в своем покое «Демона» Михаила Врубеля. Естественно, что тема, как говорится, не могла быть раскрыта без «Явления Христа народу» Александра Иванова. Картина, что висит в Третьяковской галерее, вывозу не подлежит — слишком велика, в путь отправится ее меньшая версия из Государственного Русского музея.

Илья Репин. «Крестный ход в Курской губернии». 1881-1883. Фото: Государственная Третьяковская галерея

Невозможно предугадать, будет ли понятна иностранному зрителю оригинальность замысла «Русского пути», заинтересуется ли он вообще русским изобразительным искусством в близком соседстве с Сикстинской капеллой Микеланджело и «Афинской школой» Рафаэля. На заданный TANR Зельфире Трегуловой вопрос о том, что будет являться показателем успеха, директор Третьяковской галереи ответила, что посещаемость, конечно, всегда главный критерий, но еще для нее очень важно, насколько «Русским путем» заинтересуются европейские историки искусства и пресса, как поймут его и оценят.

Что же до российской публики, которая уж точно сможет понять и оценить небанальность выставочной концепции, то для нее издана русскоязычная версия каталога, она будет продаваться в Третьяковской галерее. Такого раньше не было. И это кажется очень важным и правильным решением, поскольку статьи в каталоге не повторяют давно известного, а описывают историю духовных поисков русского искусства так, как она видится сегодня.

Те, кто не успел заранее купить билеты, стоят в очереди по 6 часов. То, что выставлено в Третьяковке, — безусловно шедевры. 42 картины из 460 произведений искусства собрания Пинакотеки Ватикана. Каждая была для своего времени прорывом и событием. «АиФ» выбрал пять наиболее знаковых.

Маргаритоне д’Ареццо. «Франциск Ассизский», XIII в.

Итальянец Маргаритоне своей специализацией сделал изо-бражение св. Франциска во всех видах. Не последним стимулом в избрании этой стези стала коммерческая конъюнктура. Франциска канонизировали в 1228 г., и как раз ко времени становления Маргаритоне как мастера спрос на изображения святого стал ураганным. К тому же Маргаритоне освоил самый модный на тот момент стиль — греческий, богатый золотом и орнаментом, который был полностью заимствован из православной Византии. Рим подобным пиршеством красок похвастать не мог. Свою роль сыграло и мастерство художника. Глядя на грустное, доброе, явно не от мира сего лицо Франциска работы Маргаритоне, охотно веришь житиям святого. Например, тому, что он действительно мог раздать всё своё имущество нищим, ухаживать за прокажёнными, называть себя «потешником Господа», питаться объедками и проповедовать голубям.

Джованни Беллини. «Оплакивание Христа», 1471-1474 гг.

Сейчас кажется, что эта картина — классика. Однако во времена Возрождения она была прорывом во всём — от материалов до действующих лиц. Именно Беллини первым из итальянцев осваивает диковинную технику, завезённую из Нидерландов, — начинает писать маслом. До этого «королём» красок была темпера — когда говорят: «Старые мастера растирали яичные желтки», имеют в виду как раз приготовление темперы. Возможности масляных красок гораздо шире. Вероятно, это подвигло Беллини на изменение сюжета. Обычно главным героем сцены оплакивания является Дева Мария. Здесь её нет вообще. Вместо Богоматери — св. Иосиф Аримафейский , поддерживающий Христа сзади, св. Никодим и Мария Магдалина .

Паоло Веронезе. «Видение св. Елены», 1575-1580 гг.

Дядей и учителем художника был Антонио Бадиле . А у того была дочь — Елена . На ней, своей двоюродной сестре, и женился художник. Есть версия, что и на картине именно она. Согласно канону, св. Елену, мать римского императора Константина , полагалось изображать в виде археолога, руководящего раскопками на месте казни, погребения и Воскресения Христа. К тому же весьма пожилой — на момент раскопок ей было около 60 лет. Здесь же — молодая красивая женщина, которой во сне является ангел с наставлениями — где и как искать Святой Крест. За подобные вольности Веронезе даже предстал перед судом инквизиции. Но ему удалось оправдаться: «Мы, живописцы, прибегаем к тем же приёмам, что поэты и умалишённые».

Микеланджело да Караваджо. «Положение во гроб», 1603-1604 гг.

В своё время это полотно произвело грандиозный скандал. И зрители, и заказчики — в частности, настоятель церкви Кьеза Нуово — увидели здесь грубый натурализм и бунт против «хорошего вкуса»: вздувшиеся жилы на ногах, грязь под ногтями — всё это казалось отвратительным. Кстати, настораживала ещё и композиция — картина выстроена так, что многим кажется: они стоят на дне гробницы и тело Иисуса спускают к ним. Во-первых, жутко, во-вторых, кощунственно. Церковники картину отвергли — в 1608 г. её вынесли из церкви в подвал, повесив вместо неё полотно молодого Рубенса . Шедевр пролежал в подвале 300 лет. Между прочим, в безденежные годы у этой церкви лежал и сам художник — в голодном обмороке.

Донато Крети. «Астрономические наблюдения. Сатурн», 1711 г.

Это одна из восьми работ серии, в которую кроме Сатурна входят ещё Солнце, Луна, Меркурий, Венера, Марс, Юпитер и комета. По большому счёту, это крупный пропагандистский проект, рассчитанный на римского папу Климента XI . Серия работ должна была побудить его к строительству обсерватории в Болонье. Показать, что ход планет — свидетельство величия Божьего и что люди, наблюдающие за ним, приобщаются благодати. Папа был впечатлён. Обсерваторию построили уже в 1714 г.

«Христос Благословляющий», XII в.
Музеи Ватикана.

Выставку открывает икона XII века, написанная неизвестным римским мастером. «Христос Благословляющий» — уникальное напоминание о единстве христианской церкви, которое поможет проследить параллели между европейским и древнерусским искусством. Итальянский Иисус XII века очень походит на популярный образ русских икон — Спаса Вседержителя.

Главный шедевр выставки

Микеланджело Меризи, прозванный Караваджо. «Положение во гроб». Около 1602-1602. Холст, масло. Музеи Ватикана.

В начале XVII века это полотно произвело маленькую революцию. Нестандартная, трагичная и при этом простая композиция разрушила стереотипы, сложившиеся к тому времени в живописи (так же, как в начале ХХ века их попрал «Черный квадрат»). Стараниями реформаторов католицизм переживал не лучшие времена — многие видели спасение церкви в возвращении к древнехристианской простоте и жизненности. Караваджо был одним из них.

Самое поэтичное полотно

Паоло Кальяри, прозванный Паоло Веронезе. Видение святой Елены. Около 1575-1580. Холст, масло. Музеи Ватикана.

Мимо масштабной картины знаменитого Веронезе вряд ли кто-то пройдет. Перед нами — святая Елена, мать первого римского императора-христианина Константина. Героине явился ангел и призвал отправиться в Иерусалим на поиски того самого креста. Обычно святую изображали с уже найденным крестом в руке, но Веронезе решил написать ее спящей — непосредственно во время видения. Но это не единственный канон, нарушенный итальянцем. Согласно легенде, Елена увидела ангела уже в преклонном возрасте, а на полотне мы видим молодую красотку-венецианку. Веронезе недолго думал над тем, кого бы взять в модели, и остановил выбор на собственной супруге. Спящая святая на портрете повторяет облик жены художника, которую по счастливому совпадению тоже звали Еленой.

Экспонат с необычной историей

Донато Крети. «Астрономические наблюдения». 1711 г. Холст, масло. Музеи Ватикана.

Работа, под которую отвели целый зал, интересна как сюжетом, так и своей историей. Перед нами — своего рода космический комикс XVIII века: художник Донато Крети написал серию «Астрономические наблюдения», изображающую все известные на то время планеты Солнечной системы. В эпоху Просвещения научные сюжеты начинают полноправно конкурировать с библейскими. Но самое занятное вот что — «Астрономические наблюдения» были написаны по заказу графа Луиджи Фердинандо Марсили и предназначались в дар Клименту XI. Так аристократ надеялся убедить Папу дать денег на постройку обсерватории в Болонье. Хорошо, что папы брали взятки искусством — теперь нам есть на что посмотреть.

Шедевр, который не все заметят

Джентиле да Фабриано. «Святой Николай усмиряет бурю и спасает корабль», около 1425 г. Дерево, темпера. Музеи Ватикана.

Джентиле да Фабриано немного теряется в тени именитых соседей вроде Рафаэля и Караваджо. Между тем его небольшое полотно с тяжеловесным названием «Святой Николай усмиряет бурю и спасает корабль» очень интересно: на нем нашлось место и библейскому святому, который, как Супермен, прилетает и спасает незадачливых моряков, и языческой русалке. Причем здесь женщина-рыба? В средневековой символике русалки олицетворяют демоническую силу — вот она и вызвала бурю, которую «усмиряет» святой Николай.

Выставка «Roma Aeterna. Шедевры Пинакотеки Ватикана».
, Лаврушинский переулок, 12, до 19 февраля 2017 года.

Друзья, добрый день. В субботу нам посчастливилось побывать на уникальной выставке шедевров Ватикана, у вас еще есть возможность в течение двух месяцев увидеть ее, не пропустите.

Выставка проходит в Инженерном корпусе Государственной Третьяковской галереи (Лаврушинский переулок, 12) с 25 ноября 2016 по 19 февраля 2017. К сожалению купить билеты через сайт уже не получится, но вы спокойно можете прийти в музей и купить билет прямо на месте, в кассах, несмотря на большое количество посетителей, мы не увидели очередей.

Режим работы:

вторник, среда, воскресенье с 10.00 до 18.00 (вход до 17.00)

четверг, пятница, суббота с 10.00 до 21.00 (вход до 20.00)

понедельник — выходной.

На осмотр выставки закладывайтесь на пару часов, одного часа явно не достаточно.

Честно говоря, до сих пор нахожусь под большим впечатлением, даже не знаю с чего начать. Представлены работы с XII по XVIII вв. Это десятая часть собрания, включающего 460 произведений. Интересно, что ряд картин впервые покинули родные стены, учитывая, что далеко не каждый в свете ужесточения экономической политики может себе позволить выехать за рубеж, считаю, что нам крупно повезло и рекомендую использовать этот шанс, вы точно не останетесь равнодушны. К сожалению, фотографировать на выставке строго запрещено, поэтому все фотографии я взяла из Интернета, а описание из брошюры с выставки и по памяти то, что успела запомнить из аудиогида.

Выставка начинается с редчайшей древней иконы «Христос Благословляющий», созданной во второй половине XII века работавшим в Риме мастером под влиянием византийской живописи. До поступления в Пинакотеку она находилась в церкви Санта Мария ин Кампо Марцио, одной из старейших в Риме. Римский мастер представил Иисуса Христа в образе Пантократора, то есть повелителя Вселенной, и икона, являясь аналогией древнерусских изображений Спаса Вседержителя, хранит воспоминание о единстве христианской церкви до схизмы, то есть до разделения ее на католическую и православную, и показывает прямое родство итальянского и русского искусства, исходящих из одного корня.

Продолжает экспозицию Маргаритоне ди Маньяно, прозванный Маргаритоне д’Ареццо ок. 1216-1290).
Святой Франциск Ассизский. 1250-1270. Алтарный образ. Дерево, темпера, золото. 127,2×53,9 см.
«Маргаритоне д’Ареццо, родившийся раньше Джотто и Дуччо, — один из крупнейших живописцев средневековой Италии. Картина вошла во все учебники по истории искусства как выдающийся образец позднего романского стиля, но она интересна еще и тем, что является одним из самых ранних изображений святого Франциска Ассизского, сделанных вскоре после его канонизации в 1228 году. Святой Франциск сыграл важнейшую роль в истории западной церкви, недаром его имя выбрал нынешний папа, ставший первым Франциском в истории Ватикана. Данная работа, возможно, была именно той, которую Вазари в „Жизнеописании Маргаритоне“ охарактеризовал как написанную с натуры, так что ее можно считать чуть ли не одним из первых портретов в итальянской живописи».

Меня потрясли как сами иконы, так и их сохранность, вдумайтесь, ведь это 12-13 века!

Я не буду останавливаться на всех экспонатах, отмечу лишь те, которые больше всего запали мне в душу и потрясли своим мастерством. Продолжая осмотр первого зала, хотелось бы обратить внимание на 3 фрески Мелоццо дельи Амбрози, прозванный Мелоццо да Форли (1438-1494).
Aнгелы, играющие на лютне. 1480. Фрагменты фрески, снятой со стены. Размер правого: 117×93,5 см.
Художник «…был приглашен в Рим папой Сикстом IV. Он создал множество фресок в римских церквах, так что именно Мелоццо может считаться основателем римской школы, расцветшей в XVI-XVII веках. Три музицирующих ангела — фрагменты его росписи купола церкви Санти Апостоли, огромной многофигурной композиции „Вознесение Христа“.
Фреска воспринималась современниками как торжество папской власти, возродившей Рим. Божественный оркестр ангелов символизировал неземную красоту рая, а отвлеченное понятие „музыка небес“ связано с философскими построениями модели мира, о которой говорили пифагорейцы и платоники. Мелоццо, как художник Ренессанса, в своем произведении соединяет античную и христианскую традиции. Его ангелы, прославляющие Господа согласно словам Библии: „Да хвалят имя Его с ликами, на тимпане и гуслях да поют Ему, ибо благоволит Господь к народу Своему, прославляет смиренных спасением“, идеальны, как античные статуи, и в то же время жизненны — они похожи на юных пажей при дворах ренессансных правителей».

Фреска «Ангел, играющий на виоле», до нас дошло не так уж много работ Мелоццо, большинство его фресок погибло при перестройках, но по тому, что осталось, можно судить о масштабах его дарования. Мелоццо, обратившись к средневековым образцам, вдохнул в них новую жизнь, предвосхитив и Микеланджело, и Рафаэля, и Корреджо, и росписи куполов барочных церквей.

Так же обращает на себя внимание работа Джентиле да Фабриано (ок. 1370-1427).
Сцены жития святого Николая Чудотворца: святой Николай усмиряет бурю и спасает корабль. Ок. 1425. Пределла. Дерево, темпера. Но интересна она не столько своим сюжетом, сколько тем, что автор изображает здесь землю круглой, что для тех времн безусловное новаторство. Посмотрите на линию горизонта.

Ну и не могу не обратить внимание на одну из центральных экспонатов первого зала Джованни Беллини (ок. 1432-1516). Оплакивание Христа с Иосифом Аримафейским, Никодимом и Марией Магдалиной. Ок. 1471-1474. Алтарное навершие. Дерево, масло. 107×84 cм.
«Беллини — крупнейший художник венецианской школы XV века. Эта картина — один из его шедевров. Она была навершием большого алтаря, и в своей композиции Беллини делает решительный шаг по направлению к спокойному величию Высокого Ренессанса, обогнав многих современных ему флорентийских художников. Произведение авангардно уже одним тем, что оно написано маслом, в совершенно новой для Италии технике, только что завезенной в Венецию из Нидерландов. Оригинальна и иконография. Обычно главное лицо в сцене Оплакивания — Дева Мария. Здесь же изображены только поддерживающий Иисуса сзади Иосиф Аримафейский, святой Никодим и Мария Магдалина. Задумчивое молчание, в которое погружены персонажи, подчеркнутое напряжением сплетенных рук, придает этой сцене редкую психологическую остроту».

Рассматривая картину Карло Кривелли (1435-1494). Оплакивание. 1488. Люнетта. Дерево, темпера, золото. Я вообще долго не могла понять технику, в кторой она была исполнена, настолько здесь тонкая работа, что кажется что картина соткана из парчи, это удивительно, я ничего подобного раньше не встречала.
«Карло Кривелли, венецианец по рождению, рано покинул родной город и прославился в области Марке. При жизни он был популярен, но в дальнейшем его забыли и вновь открыли лишь в конце XIX века. Данная люнетта, венчавшая большой алтарь, — одно из самых потрясающих его произведений. Ради выразительности художник идет на явные нарушения пропорций, и, чтобы сплести руки Иисуса, Девы Марии и Магдалины воедино, Кривелли делает правую руку Христа намного длиннее левой. Склонившееся над узлом из ладоней искаженное плачем лицо Магдалины становится эмоциональным центром картины. В произведении чувствуется сильнейшее влияние северной готики, и ему свойственна та невероятная напряженность психологического переживания, что характерна для мистических религиозных течений XV века».

большинство работ своими сюжетами переносят нас в , где произошло Рождения Христа и прочие события

Переходя во второй зал выставки, хочу начать с описания картины, наиболее поразившей меня, а именно картина Гвидо Рени «Святой Матфей и ангел», 1635-1640. Размер картины 85×68 см, холст, масло. Святой Матфей, первоначальное имя Левий, один из двенадцати апостолов и автор первого Евангелия. Рени писал эту картину в течение около пяти лет уже в зрелом возрасте. «Святой Матфей и ангел» считается одной из самых значительных работ художника в последний период его творчества. Поражает магия взгляда Матфея и ангела, как один внимает другого, с какой поразительной точностью и изяществом художник смог передать сложную гамму чувств обоих именно в их взглядах.

Второй картиной по силе воздействия на меня, стала картина приписываемая Пенсионанте дель Сарачени «Отречение святого Петра». Картина до 1943 года считалась работой Караваджо, но затем была приписана ученику Карло Сарачени, одного из главных представителей раннего караваджизма. Имя ученика пока не установлено, и его условно называют «Пенсионанте дель Сарачени», что по-итальянски значит «гость Сарачени». Его полотна выделяются среди работ других караваджистов: художник не погружает фон во тьму, но освещает всю картину ровным переливчатым светом. Сюжет картины — евангельская история об отречении апостола Петра. В ночь перед взятием под стражу Иисус предрек ему, что он три раза отречется до первых петухов. К Петру, ожидавшему вестей у ворот дома первосвященника, куда был отведен арестованный Иисус, подошла служанка и, узнав его, сказала: " И та с Иисусом Галилеяном», но апостол отрекся. На картине лицо Петра находится в тени, как будто скрывая его стыд.

Одной из центральных работ второго зала является работа Микеланжело Меризи, прозванного Караваджо, «Положение во гроб» , которую художник написал для римского храма Санта-Мария делла Валичелла. Ее считают одной из самых лучших в его творчестве. Композиция «Положения во гроб» выстроена так, что смотрящий на нее зритель невольно становится частью картины. Каменная гробница, в которую хотят положить Христа, одним из углов повернута к зрителю — этот угол как бы прорывает тонкую преграду между миром картины и обычной реальностью. Впечатление усиливает острый локоть держащего Иисуса за ноги Никодима. Кажется, что они хотят передать недвижимое тело Христа тому, кто смотрит на картину.

Молодая Мария застыла в безмолвном крике, подняв руки к небу, ее волосы торчат в разные стороны — видимо, она рвала их в стенаниях. Голова Марии Магдалины скорбно опущена, он скрывает свои слезы, переживая по поводу утраты. Мать Иисуса не плачет и не кричит, она молча смотрит на лицо своего сына, зная, что больше не увидит его никогда. Лица мужчин сосредоточены и скорбны.

Иоанн, хмурясь, всматривается в неживое лицо своего Учителя, а сильный и кряжистый Никодим глядит вниз, на дно гробницы, напрягаясь под весом тела Иисуса. Тело Христа лишено каких-либо трупных оттенков, оно бледно, как будто лишилось всех красок жизни.

Конечно же одними из самых значительных экспонатов выставки являются два небольших гризайля работы Рафаэля Санти, составлявших пределлу алтарного образа для церкви Сан Франческо аль Прато в Перудже, известного как алтарь Бальони, в центре которого находилось «Положение во гроб», теперь хранящееся в Галерее Боргезе. «Вера», боковая часть пределлы, предстает в виде женской фигуры с потиром в руке, путти в боковых нишах держат таблички с мограммами имени Иисуса.

В Третьем зале нам представлена серия «Астрономические наблюдения», Солнце, Луна, Меркурий, Венера, Марс, Юпитер, Сатупн, Комета. Необычная серия картин, вставленных в одну раму, изображающая ночные наблюдения всех известных на то время планет Солнечной системы, создана болонским художником Донато Крети по заказу графа Луиджи Фердинандо Марсили, астронома-любителя. Граф решил послать картины папе Клименту 11 в надежде таким способом убедить его выделить деньги на строительство обсерватории в Болонье и достиг своей цели, средства были выделены.

Еще много достойных и уникальных работ представлено на выставке и у вас, друзья, есть еще два месяца, чтобы посетить ее и увидеть все эти творения воочию, желаю вам удачи.

Аркадий Ипполитов

Куратор, искусствовед. Хранитель отдела гравюры Эрмитажа. Автор книг «Особенно Ломбардия. Образы Италии XXI» и «Только Венеция. Образы Италии XXI». Куратор выставочных проектов - в том числе Ильи и Эмилии Кабаковых, Роберта Мэпплторпа, Джованни Пиранези.

- Про прошлогоднюю выставку «Палладио в России» , которую вы курировали, вы сказали, что в ней сосредоточены три века русской архитектуры. Что сосредоточено в проекте «Шедевры Пинакотеки Ватикана» , который в ноябре выставят в Третьяковке?

- В Пинакотеке Ватикана сосредоточено семь веков истории Папского государства. О том, что значит Рим для России, можно даже не говорить. Выставка - своего рода объяснение идеи «Москва - третий Рим», с которой мы живем пятое столетие. У нашего проекта подзаголовок «Roma Aeterna» - «Вечный Рим». Институт папства, основанный апостолом Петром в I веке, связывает европейскую цивилизацию с древним миром. Это одна из немногих связей, что дошла до наших дней.

Музеи Ватикана похожи на старые королевские собрания Лувра и Эрмитажа, но в то же время сильно от них отличаются. Каждая великая коллекция демонстрирует историю человечества со множеством школ и стран. А Музеи Ватикана - это музей именно истории Рима и римского искусства. Это собрание можно было бы назвать музеем города, но какого города! Картинная галерея Ватикана сравнительно небольшая - в ней около 500 произведений - и была открыта только в 1932 году. При этом практически все картины происходят из церквей и собраний Рима и Папской области - получилась прямо-таки областная галерея. Однако если вспомнить, что эта область - государство главы католического мира, то это сразу меняет дело.

Выставка начинается с «Христа Благословляющего» - это самая ранняя римская икона XII века, написанная под сильным влиянием Византии. Она хранит воспоминания о единстве православия и католицизма, показывает единый корень, из которого растет и итальянское искусство, и русское, объясняет, почему все это проходит в Третьяковской галерее.

«Св. Франциск», Маргаритоне дʼАреццо, 1270-1280

- А какая картина будет в исторической перспективе последней? Караваджо?

Последняя гораздо интереснее, она относится к XVIII веку. Это серия работ Донато Крети «Астрономические наблюдения» - восемь картин в одной раме, изображения известных на то время планет Солнечной системы. Картины были написаны для папы Климента XI, для того чтобы убедить его дать денег на астрономическую лабораторию в Болонье. Так у нас предстает вся история европейского духа: от Христа Пантократора, повелителя Вселенной, до Вселенной, наблюдаемой в подзорную трубу.

Самая главная работа - шедевр, повлиявший на историю всей мировой живописи, - это как раз Караваджо, его «Положение во гроб». Будет много и других значимых вещей. Например, «Святой Франциск» Mаргаритоне дʼАреццо XIII века, без которого не обходится ни один учебник истории. Работа интересна не только художественными достоинствами, но и историческим значением: это одно из первых изображений святого, изменившего все европейское мышление. Возможно, это его портрет.

Есть вещь необычайно эзотерическая и изящная - пределла Эрколе де Роберти «Чудеса святого Винченцо Феррери», признанная одним из изощреннейших произведений Ренессанса. Есть ангелы, которых можно назвать самыми знаменитыми ангелами в мире, - три фрески Мелоццо да Форли. Это вещи, практически никогда Рим не покидающие, и мы с Зельфирой Трегуловой, когда нам удалось получить их, были абсолютно счастливы. Конечно, не все дали по предварительному списку, но я на то и рассчитывал: самые важные вещи Третьяковская галерея, а вместе с ней Москва и Россия, получила.

- Интересно строятся межмузейные взаимоотношения - немного напоминает стратегию покера.

- В какой-то мере всегда так. Мы исходим из того, как будет лучше, а получается как всегда. В данном случае самые желанные вещи были получены, в том числе и два грандиозных «Оплакивания» - Кривелли и Беллини. Любой Беллини прекрасен, но наша работа просто необыкновенная.

- В январе на пресс-конференции госпожа Трегулова всячески , что этот проект стал возможен благодаря двум людям: Путину и папе Франциску. Следует ли понимать его как политический жест?

- О любой выставке можно рассуждать как о политическом жесте. Да, не секрет, что это результат переговоров конкретных лиц, но для меня главное здесь - художественная ценность. Москва получит на несколько месяцев то, о чем она и мечтать не могла.

«Чудеса святого Винченцо Феррери», 1473 (фрагмент), Эрколе де Роберти. Примечательна в том числе и своим точным изображением архитектуры - величественной, но не подавляющей

- Почему все это показывают в Третьяковской галерее, которая все-таки известна как музей русского искусства?

- Москва - третий Рим. Третьяковская галерея точно так же предоставляет национальное искусство, как Пинакотека - римское. Так что при всех различиях оба музея имеют между собой определенное сходство. На выставке мы сможем увидеть массу параллелей: Рим и Пинакотека очень много значили для русских художников, ватиканские картины Пуссена были более чем известны в России, многие копировались.

- Как вы планируете выставлять шедевры в непростом здании в Лаврушинском переулке?

- Нашим архитектором выступил Сергей Чобан, и он выстроил пространство, наделив его некоей семантикой. Первый зал с ранней живописью сделан восьмиугольным, что позволяет показать все, сконцентрировав внимание на отдельных вещах или целых группах. Главный зал, где разместятся самые важные работы - «Мученичество святого Эразма» Пуссена, «Положение во гроб» Караваджо и два маленьких Рафаэля, - спланирован подобно собору Святого Петра.

- Вы сотрудник Эрмитажа, но ватиканский проект выставляет московский музей. Михаил Пиотровский говорил, что Петербург - город пуританский, а Москва больше подходит для, цитирую, «жестких работ современного искусства и эротики». Что вы про это думаете?

- Все, что говорит мой директор, верно априори. Но я думаю, что вы немного неверно трактуете его слова. Он имел в виду, что Петербург невероятно стильный город, в Москве же можно чувствовать себя свободнее. Первая в России официальная выставка Кабакова прошла в России в 2004 году в Эрмитаже - об этом почему-то все забыли. Мэпплторпа выставили здесь же первым, было много других радикальных проектов. Но стильность имеет свое влияние, и поэтому другие города могут действовать еще немного радикальнее.

Фреска «Ангел с виолой», Мелоццо да Форли, 1480. Была написана для базилики Санти-Апостоли в Риме. После серьезной перестройки церкви многие фрески да Форли были утрачены, но ангелов удалось спасти - и в начале XVIII века они отправились в Ватикан

На мой взгляд, выставка из Ватикана - такой же факт жизни современной Москвы, как выставки современных художников. На искусство все время пытаются наложить какие-то исторические штампы, но, вообще-то, оно отрицает линейное развитие. Потому что каждое произведение искусства вырывается из своего контекста, которым, конечно, обусловлено, и, вырвавшись, начинает обретать множество других контекстов. Я делал много выставок, которые доказывают, что и одинаково современны. Мы должны знать и учитывать контекст - знать, что такое эпоха Возрождения, что это означает. Но в любом случае наш диалог с произведением искусства - это именно диалог.

Вы работает в Эрмитаже с 1978 года. В Советском Союзе у музея была назидательная функция; в 1990-х родилась концепция супермузея, который служит достопримечательностью, как Гуггенхайм в Бильбао; сейчас, в XXI веке, с айфонами и виртуальной реальностью продолжается технологический прорыв. Каково быть свидетелем таких перемен?

С каждым разом становится все интереснее и интереснее. Сокуров придумал метафору ковчега , и это в достаточной мере справедливо: в самих стенах Зимнего дворца есть некая незыблемость, которая дает то самое ощущение ковчега. А время в ковчеге одинаково, и не бывает так, чтобы одна эпоха казалась лучше, а другая - хуже.

Музеи нужны, и в том же XX веке параллельно модернизму развивалась идея консервации, которая оказалась намного более радикальной, чем в самые классические эпохи, которые с прошлым расправлялись безжалостно. Несмотря на все декларации, которые остались в основном в теории, модернизм развивает музеи. Сегодня классических музеев становится все больше, и чем дальше, тем они крепче. Музеи определенно будут сохранять свою структуру и ее защищать. Притом что все музеи стремятся как можно к большей открытости - к идеям, к публике, к возможностям, - есть и некий страх. Музей хочет быть популярным. А что такое популярность? Самые популярные вещи - это Диснейленд и «Макдоналдс», к которым современное искусство давно уже сделало шаг. Дальше вопрос за музеями.

«Астрономические наблюдения», Донато Крети, 1711. Картина действительно была написана, чтобы сподвигнуть папу Климента XI на строительство обсерватории

- Это определенное искушение?

Конечно. С ним не то что нужно бороться, но необходимо осознавать его. Однако я думаю, что классический музей останется на своих позициях. Даже самое отчаянное современное искусство всегда мечтает попасть именно в музей, причем в музей классический.

- Хорошо, а как вы относитесь к мультимедийным выставкам?

Я не люблю, когда в одном пространстве технологии смешивают с подлинниками - когда висит картина и здесь же развернуты фотографии ее фрагмента в огромном увеличении. Публика теряет ощущение реальности и отвлекается как раз на фрагмент. На ватиканской выставке мы отказались от развернутых экспликаций, постаравшись уменьшить вмешательство сторонних предметов и давая возможность высказываться самим произведениям.

- Откуда, по-вашему, сегодня на всех выставках такое изобилие текстов?

Я давно заметил, что на выставках все любят читать, а в книжках - наоборот, смотреть картинки. Самая рафинированная публика реагирует именно так, и я часто это использую. Существуют выставки, которые подразумевают чтение, - на нашей выставке тексты будут играть сугубо служебную роль. Мы с Зельфирой Исмаиловной об этом договаривались сразу, и Чобан был с нами абсолютно согласен. Тексты мы распечатаем отдельно, будем снабжать аудиогидами.

«Оплакивание Христа», Джованни Беллини, 1478. В 1483 г. художник получил пост официального живописца Венецианской республики

Для туристов поход в музей - легкое развлечение, наравне с шопингом или тем же Диснейлендом. Как с Эрмитажем? Он не страдает от туристов?

Он вполне себе справляется с ними. Музей не может существовать без публики, и он заинтересован, чтобы публики было как можно больше. С другой стороны, иногда случается и перегиб, если музей не может вместить всю свою публику, то нужно об этом задуматься. Эрмитаж расширяет свои границы, хотя публика еще не совсем поняла, что Генеральный штаб - часть Эрмитажа. Но со временем это произойдет.

- Что вы думаете про феномен музейных очередей в России сейчас? Ожила какая-то советская традиция?

Ничего непонятного в этом нет: я помню огромные очереди на грандиозные выставки в Пушкинском музее и Эрмитаже в советские годы.

Да, но то были привозные выставки, а та же «Девочка с персиками» Серова в экспозиции ГТГ присутствует постоянно.

Была грандиозная: столько его работ не было собрано еще нигде - и не будет, наверное, еще лет сто.

- А популярность выставки чем обусловлена?

Айвазовский - это, безусловно, конкретный вкус и феномен художественного рынка. Но Серов - это «наше интеллигентское все». Как бы его ни ругали, художник он замечательный, а разговоры про то, что он средний европейский модерн, - пустые и поверхностные. Он умер очень рано, притом обладал огромным талантом и безошибочным чутьем. Это один из немногих художников, который создал некую параллельность русскому логосу и литературе: в серовской живописи есть все достоинства чеховской прозы. Может, такая параллель еще есть у Федотова и Гоголя. Это явление абсолютно русское, понятное только тем, кто знает Россию. Кроме того, Серов в своей жизни никогда не совершил ни одного ошибочного поступка - его поведение во время революции 1905 года, его отношение к современной живописи, абсолютное предчувствие экспрессионизма и авангарда… Его рисунки с Петром Первым - великие и грандиозные произведения, которые с формальной точки зрения более современны и созвучны нашему времени, чем футуризм.

- А чему созвучно наше время? С одной стороны, сейчас все музеи выставляют классиков, с другой - идет реабилитация официального советского искусства с такими неоднозначными прецедентами, как в Манеже или большая художника ленинианы Александра Герасимова в Историческом музее. Это попытки исправить уже исправленную историю? Как вы к этому относитесь?

- Историю возможно и отменить, и исправить, что делалось, и не раз, и не только в нашей стране. А как я отношусь к происходящему? Что вы хотите, чтобы я ответил? Как к разнообразной и увлекательной картине современной художественной жизни.

«Положение во гроб», Караваджо, 1600–1604. Многие из его картин были отклонены заказчиками из-за намеренного отказа художника от возвышенности образа. Он изображает святых среди простых людей

Возможно, для истории нужна какая-то отправная точка - ею бы мог стать музей современного искусства с постоянной коллекцией, но его до сих пор нет. Про , который обещали на Ходынке к 2018 году, уже некоторое время не слышно…

Музеев современного искусства предостаточно - разной степени паршивости и величия. Современное искусство выставлено в том числе и у нас, в проекте «Эрмитаж 20/21». В Москве его показывает и Крымский Вал, и ММСИ на Петровке и в Ермолаевском переулке. Идеального и прекрасного музея не будет: идеал просто не может быть связан с современностью. А если обсуждать это в более конкретном ключе, то стоит просто сесть, заняться работой и спроектировать хороший музей современного искусства.

Тогда вернемся к классике: если бы вы могли купить или, скажем, получить в подарок одну из картин с выставки «Roma Aeterna. Шедевры Пинакотеки», что бы вы выбрали?

Слава богу, передо мной такого вопроса стоять не будет, а то от жадности я вполне мог бы покончить с собой. Конечно, нужно брать Караваджо. Но нельзя же его убирать из Ватикана! Это совершенно невозможная дилемма, и до добра она бы меня не довела.