Многие из актеров Центрального театра кукол пришли к профессии кукольников, пройдя школу драматического театра (МХАТ, театр Мейерхольда, Ярославский театр имени Ф. Г. Волкова и другие), где они уже были знакомы с «системой» Константина Сергеевича Станиславского. Постижение же «системы» в театре кукол было тем сложнее, чем более изощренные задачи ставил перед театром его постоянный постановщик, его главный режиссер. Многому способствовало личное дарование Образцова и его, казалось, стихийно-естественное приятие системы, органичное ощущение ее законов.
Один из ближайших соратников Образцова, актер и режиссер Е. В. Сперанский, вспоминает именно об этом, поражавшем актеров на первых порах качестве Образцова-актера. «Все было поразительно в его манере исполнения – и глубокая актерская искренность, и невиданные дотоле в театре кукол психологические паузы, и полные жизненных ассоциаций подтексты, точность каждого жеста, оправданность каждой интонации, совершенная слитность голоса актера и поведения куклы – все это производило ошеломляющее впечатление, открывало огромные перспективы в развитии актерского искусства в театре кукол».
Большинство актеров-кукольников сравнительно легко восприняло новый метод. Иной раз им казалось на репетициях, что они изучают только строй, логику слов и поступков персонажа пьесы, на самом же деле в это время происходила и наиболее тонкая, сложная часть работы актера: он привыкал к своему герою, вырабатывая привычку действовать и думать как бы от его имени. И чем фантастичнее были кукольные герои и неожиданнее – предлагаемые обстоятельства, тем увлекательнее оказывалось для актера «влезание в шкуру образа». И тем более привлекали его не столько сами поиски неповторимых повадок невиданных чудищ, сколько отбор из найденного тех крупиц сценического и словесного действия, которые становились доказательно-убедительными на сцене.
Обращение на первых этапах деятельности коллектива к освоению элементов «системы» Станиславского представлялось в ту пору многим деятелям искусства чудачеством, неоправданной претензией. Спустя два-три десятилетия работа по «системе» Станиславского в театре кукол стала аксиомой, вошла в практику советских кукольников как одна из азбучных истин. Недаром, собравшись в январе 1963 году на юбилейное заседание, посвященное памяти Станиславского, деятели театра кукол Г. Крыжицкий, В. Громов, Е. Сперанский и другие единодушно отмечали, какую огромную роль играет учение великого реформатора сцены в работе советского театра кукол. Притом подчеркивалось, что почти каждая из глав книги Станиславского «Работа актера над собой» – будь это «Действие!», «Если бы», «Предлагаемые обстоятельства» или «Воображение», «Сценическое внимание», «Куски и задачи», «Сверхзадача», «Сквозное действие» – имеет такое же прямое отношение к актеру-кукольнику, как к актеру драматического театра. Но однако работа кукольников над постижением образа по «системе» К. С. Станиславского содержала и свои огромные специфические трудности.
«Мы свободны в выборе физических возможностей героя» – это правило, провозглашенное мастерами ГЦТК, казалось, несло громадное облегчение в тех трудностях, какие всегда испытывали актеры драматического театра, связанные определенной «физикой» своего тела, лица, голоса. Мы знаем, с каким поразительным блеском были сыграны в ГЦТК его легендарные герои из лирико-героического репертуара – Аладдин, Труфальдин – и герои комические – персонажи «Необыкновенного концерта», «Чертовой мельницы», «Божественной комедии».
Свобода в выборе внешнего облика играемого персонажа не облегчила, однако, а неизмеримо усложнила работу кукольников. И актеру драматического театра, работающему по «системе» Станиславского, порой бывает весьма трудно подчинить весь свой сложный психофизический аппарат созданию художественного образа. Не менее, если не более сложен творческий процесс по переплавке актерского состояния в действия, поступки находящейся в руках актера театральной куклы. Ширма, с одной стороны, помогает актеру, скрывая всю кухню творчества. С другой – она требует добавочных усилий, чтобы донести до зрителя актерскую эмоцию, переплеснуть ее в зрительный зал. Актер здесь никогда впрямую не встречается со зрителем, в поле его зрения попадают лишь запястья, пальцы актера, вдетые в тело куклы.
Пересекаясь в точке движения куклы, встречные эмоции – актерская и зрительская – и высекают ту искру, которая делает куклу живой, думающей, чувствующей. Но как невероятно сложен этот способ ощущения актером зрителя через куклу! Как близка и слитна с актером должна быть кукла! Сколь естественными должны стать все ее анатомические причуды! И с какой непосредственностью, органичной легкостью должен актер импровизировать с этой куклой, воспринимая на лету и ощущая новые акценты, которые ему подсказывает его второй великий режиссер – зритель.
В театре кукол теперь говорят: актер и зритель общаются между собой через куклу. Добавим к этому, что не только со зрителем, но и с партнером актер общается лишь через куклу. Через куклу свою и куклу партнера ведет путь к сердцу живого человека – товарища по спектаклю. Это необычайно усложненное общение требует от актеров не только специальных профессиональных навыков – умения оживлять свою куклу, передавать через нее эмоцию ее кукольному партнеру и при всем этом ощущать рождение ответной эмоции у партнера-человека.
Актеры ГЦТК открыли для себя истину: как только играющий роль артист прекращает такую сложную, многослойную форму общения и обращается непосредственно к своему партнеру, кукла немедленно умирает в его руках. В том-то и дело, что живет она, театральная кукла, в этом условно-психологическом театре только при условии, если ее мертвое тело пронизывает искрящийся ток актерской человеческой эмоции, если действует вольтова дуга, воспламененная искрами пересекающихся эмоций, контактов играющих за ширмой актеров и смотрящих на кукол зрителей.
Не просто сделать куклу для этого театра. Еще труднее найти формулу бытования этой куклы. И сделать живыми все секунды жизни персонажа: ведь мертвой кукле, если она формальна, пуста, не за что скрыться, спрятаться. У нее нет ни живого человеческого обаяния, ни дыхания, ни мимики. А если кукла в этом театре не живет, не думает, не чувствует, она становится в лучшем случае гальванизированным трупом.
Общение разножанровых, разнофактурных кукол представляет собой особую сложность в этом театре. Помимо того, что ими может быть и не найден верный градус общения, различная условность, на которой строятся кукольные образы, может привести к взаимоуничтожению двух общающихся персонажей. Зритель не только в таком случае не поверит в правду происходящего на сцене – он усомнится в самой достоверности оживления мертвой материи. Он не только не увлечется логикой развития характеров, жизнью «человеческого духа» на сцене, но вообще станет относиться к этим куклам не более, чем к двум роботам – механическим манекенам.
По сравнению с величественной и ухоженной Консерваторией, скромное здание ее театрального факультета на пресечении улиц Рабочей и Горького выглядит бедным родственником, донашивающим обноски состоятельных членов семьи. В коридоре со мной раз пять здороваются незнакомые люди: такова одна из традиций театрального факультета – здороваться с каждым, кого видишь при встрече. Актеров театра и кино театральный факультет саратовской Консерватории выпускает каждый год. Кукловодов – раз в четыре года: и востребованность меньше, и специфика особая. В 2013 году народная артистка России Татьяна Кондратьева набрала новый курс: 23 человека. TSR побеседовал с ребятами о тонкостях профессии и особенностях обучения.
В основе своей кукловоды проходят те же дисциплины, что и обычные актеры – вокал, сценическая речь, танцы, но к ним еще добавляется обучение работе с куклами.
– Когда набираем мы, многие абитуриенты сначала поступают на «драму», а если не проходят - идут на кукольное отделение, - признается Татьяна Петровна. - В этом наборе количество тех, кто поступал к нам, было выше: были люди, которых приглашали на «драму», но они пошли к нам.
Управлять куклами не проще, чем людьми, даром, что они тряпичные или деревянные. Начинают обучение с простого шарика, который надевают на палец, и «ручек» – имитации кукол, которые покрывают всю руку. Для начала нужно разработать пластику рук, овладеть техническими задачами – пройтись, сесть. Следующий уровень сложности – научить реагировать шарик на слова, создав иллюзию, что перед вами живой объект, который чувствует и думает.
– Если у куклы есть определенное лицо, значит, есть определенный характер, а здесь [показывает на безликий шарик], мы может творить все, что угодно, есть поле для фантазии, - говорит студент Владимир Решетов.
Потом переходят к куклам посложнее, например, планшетным, их студенты называют «платочками». Самая сложная в управлении – марионетка, новичкам дают управлять руками такой куклы.
– В драматическом плане тебе надо заставить зрителя поверить, в то, что ты переживаешь. Когда ты кукольник тебе надо заставить зрителя поверить в то, что чувствует кукла, деревяшка. Это сложнее. Особенность кукольных спектаклей – работа в команде. В кукольном спектакле с одной куклой работают три человека, а в драматическом сам за себя отвечаешь. Если я, например, в плохих отношениях со своим партнером, то нам приходится уживаться, - поясняет Владимир.
При поступлении будущие кукловоды показывают этюд с кукольными ножками, сделанными из подручных материалов.
– Кто-то из одноразовых или настоящих ложек делал, кто-то из палочек, кто-то из папье-маше, кто-то башмаки шил. Педагоги смотрели, насколько нам нравится это делать,- вспоминает Ирина Собгайда.
Идеальный рост для кукловода – около 170 сантиметров. Тем, кто выше, приходится приседать, чтобы не выглядывать из-за ширмы. Тем, кто ниже, – вставать на котурны – высокую деревянную платформу, крепящуюся к обуви.
Физически работать с куклами тяжело, заболевания рук для кукловодов профессиональные, из-за этого они раньше выходят на пенсию.
Есть куклы, которые весят до 5-6 килограммов, но студенческие тренировочные куклы гораздо легче, не дотягивают до килограмма.
– Куклу невозможно быстро переодеть во время спектакля, это очень тяжело. Если кукла появляется, например, зимой или летом, в разной одежде или с разными предметами, то это две разные куклы, - рассказывает Александра Божнева.
Изготовлением кукол в Саратове занимается мастер театра «Теремок», бывший ювелир. Кукол базового уровня ребята делают сами, показывают Петрушку из папье-маше: «Одежду и палку мы ему сделали, голову – предыдущий курс», - со следующего семестра пойдут перенимать опыт у мастера из «Теремка».
График студентов театрального факультета с 9 утра до 10 вечера, включая выходные дни, большую часть времени занимает подготовка к дисциплинам, репетиции.
Многие кукольные спектакли предусматривают участие не только кукол, но и человека, поэтому актер-кукловод должен быть универсален.
Саратовский зритель, чтобы мы там ни говорили, от тухлой провинциальной жизни не имеет недостатка в театрах различного направления. Есть и крупные государственные, и маленькие экспериментальные театры. Но почему-то кукольное искусство в нашем городе ассоциируется большей частью с детским развлечением. Хотя куклы давно уже часть мировой культуры: японский кукольный театр Бунраку, например, охраняется ЮНЕСКО как шедевр мирового культурного наследия. Может, когда-нибудь и русского Петрушку начнут охранять.
Беседа заканчивается аплодисментами в мою честь. На театральном факультете так принято - оканчивать занятие овацией.
Все девочки (ладно, не все, это тоже гендерный стереотип) любят играть в куклы. Ну мы, LADY, точно любим. Поэтому рады сообщить, что у нас появился свой талисман — девочка, которая похожа на нас и на наших читательниц.
Так же, как и мы, девочки, она начнет худеть уже завтра. Но сегодня — любимый морковный торт!
… Не знает, как дожить до отпуска и за что ей всё это.
Понимает, что срочно нужно менять образ. Да, точно — стать брюнеткой и сделать завивку. Завтра!
Собиралась помыть полы на кухне, но случайно загрузила «Секс в большом городе»…
Она переживает, когда чувствует, что к ней относятся просто как к хорошенькой кукле…
Душу в нашу куклу вдохнула мастер-кукольник Юлия Кузьмицкая, участница выставок «Панна Doll’я», «Млын» и Fashion Market.
Она смеется, мол, часто спрашивают: «А где вы личики для кукол покупаете? А платья?».
На самом деле кукла начинается с чистого лица. Всё, что мы видим, делают руки мастера: от скульптурной работы по лепке лица до пошива туфелек! А сделать так, чтобы у куклы был характер, — ещё важнее!
Сейчас свои куклы Юлия делит на три категории: паненки-белорусочки, задумчивые Джейн Эйр и принцесски с характером (наша — как раз такая!).
Нужно ли оканчивать специальные курсы, чтобы создавать таких девочек, не боится ли сам мастер своих созданий и можно ли в Беларуси прожить, занимаясь только авторскими куклами, — в нашем разговоре.
— Юлия, ваша работа была как-то связана с творчеством? Откуда такое увлечение?
— Совсем нет! Но я всегда с уважением относилась к ручной работе и любила интересные авторские вещи, выставки мастеров. На одной из них — «Млын» — обратила особое внимание на кукол. Одну купила для себя. Потом вторую, третью… (улыбается )
Рассматривая их, заинтересовалась тем, как они сделаны. Погуглила, посмотрела на кукол в разных стилях и влюбилась в работы мастера Ирины Хочиной — их можно увидеть в её блоге «Понарошку». Её куклы очень живые, у них добрая энергия, и они похожи на детей. Наверное, её пример меня особенно вдохновил. Я подумала: рисовать люблю, шить, вязать умею — стоит попробовать. И начала учиться созданию кукол сама…
— А когда были маленькой, кукол любили?
— Да, это любимая игрушка с детства. Возможно, поэтому я на них и сфокусирована: многие мастера делают и мягкие игрушки, но мне интересны только куклы, их лица — я всегда их запоминаю.
Лицо своей первой куклы тоже помню, конечно! Это была большая немецкая кукла с тёмно-каштановыми волосами и карими глазами, звали её Кира. Такое сильное впечатление она на меня произвела! Помню кукол, которые были после неё… Но она — самая!
— А первая кукла, сделанная своими руками, какой получилась?
— Она была рыженькой и вполне себе симпатичной девочкой. Когда в Сети среди кукольников проходил флешмоб «Моя первая кукла и кукла, которую я могу сделать сегодня», нашла её фотографии. И мне не было стыдно за то, что получилось. Правда, личико у неё тогда было плоским, нарисованным.
А я достаточно быстро перешла к скульптурному текстилю — когда лицо сделано вручную, нос, губки — всё объемное, настоящее, живое.
К наряду тоже отношусь серьёзно. Ведь это как с женщиной: можно её в ситец одеть, а можно — в шелка с ручной росписью. Разное ведь впечатление будет! Для своих кукол я выбираю итальянское кружево, батист ручной окраски, натуральный шелк… Всё это, конечно, приобретается за свои деньги. Недешево, но и результат того стоит!
— А что самое сложное в работе мастера-кукольника?
— Честно говоря, делать куклу на заказ. Некоторые мастера отказываются от этого, потому что в любом случае ты должен подстраиваться под чужой вкус и ограничивать себя определенными рамками. Да и нервничаешь: хоть бы понравилось человеку, получилось так, как он хочет…
— А вы можете отстаивать свою точку зрения?
— Не приходится, так как ко мне зачастую обращаются люди, которым близко мое видение. «Заявки» по цвету волос и глаз принимаю, но остальное — в моих руках.
— Есть что-то в работе с куклами, что вы не любите?
— Ну… (Задумывается. ) Наверное, работа с волосами — это всё-таки не самая приятная часть процесса. Вряд ли многие об этом знают: волосы кукол, которые выглядят как настоящие, сделаны из козьей шерсти. Они приходят мне руном по почте из России. И пахнут они… козой. Как в деревне. Собака моя, учуяв этот запах, сразу же демонстративно уходит — очень ей этот запах не нравится.
Ну, а мне не очень нравится мыть эти кудри, вычёсывать и окрашивать. С оттенком, кстати, трудно угадать: покупаешь красивый «коричневый перламутр», а получаешь девочку с фиолетовыми волосами. (Смеется. )
Парикмахерские процедуры поэтому могут занимать не один день… Но эксперименты — важная часть развития в любимом деле.
— А рисование? Чтобы нарисовать кукле красивое лицо, нужно оканчивать какие-то курсы?
— Курсы я не проходила, но рисовать любила с детства. Помню, как художничала на обоях. Меня ругали, естественно, тогда я пряталась под кровать — и рисовала там. (Смеется. )
И эта тяга к рисованию на протяжении следующих лет никуда не ушла. Просто не находила в полной мере реализации, пока я не занялась куклами.
Конечно, не сразу получалось — много читала и пробовала на практике. И самое трудное в этом: понять на полпути, получилось личико или нет, невозможно. Картинка складывается, только когда провёл последний штришок.
Если не получилось — начинай сначала… У меня на балконе целый мешок неудавшихся кукольных голов. Да, звучит жутковато… (Смеется. )
Сын говорит: «Мам, что за фильм ужасов: какую шуфлядку ни откроешь — там голова!». Ну не могу выбросить — и всё тут. Это напоминание о том, как я училась тому, что умею сегодня. Да и потом… Они как будто живые, одушевлённые. Я даже цветы увядшие с лёгким сердцем выбросить не могу. Как будто попользовался, пока они красивые, а потом на помойку — что-то неправильное в этом есть.
— А вы сразу знаете, какой будет будущая кукла?
— Нет — и образ, и характер, и имя — всё появляется в процессе. Идея трансформируется на каждом этапе создания куклы, и это гораздо интереснее, чем придумать всё наперёд. Поэтому я заранее шью сразу несколько платьиц и подбираю волосы разных цветов — чтобы подходили к личности куклы, которая появится на свет.
— Мне показалось, или они все у вас грустно-удивленные?
— Мне часто говорят, что они грустные. А я отвечаю: «Да нет, просто умные!».
Хотя, может, и так. Говорят, что куклы всегда похожи на мастера, который их создал.
Я тоже достаточно серьёзная, задумчивая — вот и не получаются у меня девчонки-улыбашки.
— А «позитивные девочки» более востребованы, как и в реальной жизни?
— Как и в реальной жизни: на каждый типаж — свой ценитель. (Улыбается. )
— Трудно расставаться с куклами, в которые часть себя вложила?
— Конечно! Иногда даже фотографии с ними подольше не выкладываю в Сеть, думаю: «Пусть ещё со мной побудет, меня порадует». Последнюю куклу-любимицу Иванку везде возила с собой и даже носила из комнаты в комнату. (Улыбается. )
Но, с другой стороны, я ведь делаю кукол для людей, которые относятся к ним так же, как я. Вот и новая хозяйка Иванки пишет: «Юля, я всё время ношу её с собой! Иногда даже разговариваю с ней». Я улыбаюсь, потому что мне знакомо это состояние…
— У многих людей есть фобия кукол… Сталкивались с такими?
— Да, иногда можно услышать: «Очень красивая кукла, но как представлю, что проснусь ночью, а она на меня смотрит — аж мурашки». У меня всё наоборот: сниму всех кукол с полки, когда к выставке готовлюсь, обернусь — и так пусто становится. Даже не по себе… А одна из покупательниц — женщина с Дальнего Востока, берёт уже третью куклу — говорит: «Мне так нравится им в глаза смотреть — они как живые!». Всё зависит от восприятия…
— Я заметила, что вы делаете кукол с национальным колоритом… Есть запрос?
— Был хороший заказ на куклу с национальным колоритом — её хотели подарить чиновнику, который приехал в Беларусь с официальным визитом из Москвы. На тот момент ничего такого у меня не было, но я задумалась о том, что это действительно хороший подарок. Долго сопротивлялась внутренне этому «колориту», потому что первая ассоциация — красно-зеленый флаг. Вряд ли это сочетание можно органично вписать в образ моих кукол. (Улыбается. )
Я не люблю такое, люблю нежные и сложные оттенки. Но, кажется, удалось придумать более тонкий подход — за счёт деталей, орнамента — и куклы получаются с тем самым национальным колоритом, но при этом — хорошенькие паненочки.
— А сколько времени нужно, чтобы создать такую куколку?
— Дней десять минимум… Возможно, если б не было основной работы, получалось бы быстрее.
— А если бы была возможность заниматься только куклами — согласились бы?
— Да, конечно… Я знаю многих мастеров — но они не из Беларуси, — которые живут только куклами. И это счастливые люди.
Но я пока не могу себе это позволить. Заработок от кукол нерегулярный и непредсказуемый — в нашей стране не так много ценителей авторских кукол. А я пока несу ответственность, в том числе и финансовую, за своего сына.
Но у меня есть мечта, что когда-нибудь я смогу заниматься только тем, что по-настоящему люблю, а мои куклы будут нравиться многим женщинам и делать их счастливее!
Ремесло мастера кукол - это игра, изобразительное искусство и рукоделие одновременно.
Что такое кукла в исполнении художника-кукольника? Это художественное изображение, игрушечная имитация живого существа - человека, животного, а может, и нечистой силы. Но в то же время это сбалансированная конструкция, которая делает куклу устойчивой, а в некоторых случаях и подвижной.
Спросите у любого ребёнка, какие куклы ему интереснее: неподвижные красавицы или такие, у которых шевелятся руки и ноги? Наверняка он выберет куклу попроще, но с которой можно взаимодействовать: с гнущимися руками и ногами. На худой конец, заводную.
Для того, кто ценит куклу как художественное явление, на первом плане будет необычность замысла и мастерство исполнения.
Художественные куклы ручной работы редко попадают в руки детей. Их удел - украшать собою интерьеры, выставляться в галереях. Кроме этого есть куклы-актёры, играющие свои роли в кукольных театрах и мультфильмах. Причем в кукле-актёре важна не красота, а выразительность и простота управления.
Чтобы создать куклу, нужно придумать и воплотить её внешность, характер. Если речь идёт о заводной кукле ли кукле-актёре, нужно также продумать внутреннее устройство, механику.
Художнику по куклам приходится работать с тканями, деревом, полимерной глиной, фарфором, красками и ещё со многими другими материалами. И каждый из них требует особых технологий, которыми приходится овладевать художнику.
Недаром говорят, что ремесло кукольника - это с одной стороны искусство, а с другой - игра. Для настоящего художника кукла - это почти живое существо. А кукла для театра - это ещё и персонаж пьесы. И чем искуснее кукольник, тем живее получается персонаж.
Куклы в театре - это марионетки и планшетные куклы. Марионетка управляется с помощью ниточек, на которых подвешены части её «тела».Кукловод возвышается над куклой и, подёргивая за нитки, приводит её в движение.
С планшетными куклами всё наоборот: кукловод прячется за ширмой, а кукла находится над ней. Она управляется с помощью рукояток и рычагов.
Кукла, занятая в анимационном фильме, не нуждается ни в ниточках, ни в рукоятках. Она устроена таким образом, чтобы мультипликатор мог понемногу менять её положение. Делается огромное количество кадров, каждый из которых передаёт часть движения. Кукла оживает на экране, когда все отснятые кадры показывают друг за другом.
Мастер кукол может работать в своей мастерской, скорее всего, прямо на дому. Художник-кукольник кукольного театра работает в театральной мастерской. Художник-кукольник анимационных фильмов работает в анимационной студии. Художник-кукольник должен уметь рисовать, лепить, вязать, конструировать, работать с текстилем, деревом и т.д
Стать кукольником для кукольного театра можно, окончив
- Санкт-Петербургскую государственную академию театрального искусства
Факультет театра кукол
Квалификация «Художник-технолог театра кукол»
Мастером кукол может стать любой человек, умеющий хорошо рисовать, пройдя курсы и школу кукольного дизайна или освоив необходимые навыки самостоятельно, с помощью книг.
Загрузка...