Бертольт Брехт
Барабаны в ночи
Bertolt Brecht. Trommeln in der Nacht. Перевод Грейнема Ратгауза.
Действующие лица
Андреас Краглер .
Анна Балике .
Карл Балике , ее отец.
Амалия Балике , ее мать.
Фридрих Мурк , ее жених.
Бабуш , журналист.
Двое мужчин .
Глубб , хозяин пивной.
Манке , официант из бара «Пиккадилли».
Манке по прозвищу «Любитель Изюма», его брат, официант в пивной Глубба.
Пьяный брюнет .
Бультроттер , разносчик газет.
Рабочий .
Лаар , крестьянин.
Августа , проститутка.
Мария , проститутка.
Служанка .
Продавщица газет .
Братьев Манке играет один и тот же актер.
Действие комедии происходит ноябрьской ночью, от вечерних до утренних сумерек.
Первый акт. Африка
Квартира Балике
Темная комната с кисейными гардинами. Вечер.
Балике (бреется у окна ). Вот уж четыре года о нем ни слуху ни духу. Теперь уж он не вернется. Времена дьявольски ненадежные. Каждый мужчина нынче на вес золота. Я еще два года назад дал бы им родительское благословение, да ваша проклятая сентиментальность тогда задурила мне голову. Но теперь-то мне чихать на все это.
Госпожа Балике (глядит на фотографию Краглера в артиллерийской форме на стене). Он был такой хороший человек. С такой детской душой.
Балике . Теперь он сгнил в земле.
Госпожа Балике . Что, если он вернется?
Балике . Из рая еще никто не возвращался.
Госпожа Балике . Клянусь воинством небесным, Анна тогда утопится!
Балике . Раз она так говорит, она просто гусыня, а я еще никогда не слыхал, чтобы гусыня могла утопиться.
Госпожа Балике . Ее почему-то все время тошнит.
Балике . Не надо ей лопать так много ягод и селедки. Этот Мурк - славный малый, мы должны на коленях благодарить за него Бога.
Госпожа Балике . Что ж, он зарабатывает недурно. Но куда ему до Краглера! Мне просто плакать хочется.
Балике . До этого трупа?! Говорю тебе: теперь или никогда! Папу римского она, что ли, дожидается? Или ей нужен негр? Хватит с меня этой капители.
Госпожа Балике . А если он вернется, этот труп, который теперь, по-твоему, уже гниет в земле, вернется из рая или из ада: «Здравствуйте. Я - Краглер!» - кто ему тогда объявит, что он труп, а его девчонка лежит с другим в постели?
Балике . Я сам ему объявлю! А теперь скажи-ка ты ей, что с меня хватит, и пусть играют свадебный марш, и что она выходит за Мурка. Если ей объявлю я, она нас потопит в слезах. А теперь будь любезна, зажги свет.
Госпожа Балике . Я принесу пластырь. Без света ты каждый раз вот так и порежешься...
Балике . Свет дорог, а за порез я не плачу. (Кричит в другую комнату ). Анна!
Анна (в дверях ). Что с тобой, отец?
Балике . Будь любезна, выслушай свою мать и не смей хныкать в такой праздничный день!
Госпожа Балике . Поди сюда, Анна! Отец говорит, ты такая бледная, как будто ты совсем не спишь по ночам.
Анна . Да что ты, я сплю.
Госпожа Балике . Подумай сама, ведь так не может продолжаться вечно. Он уже никогда не вернется. (Зажигает свечи ).
Балике . Опять у нее глазищи, как у крокодила!
Госпожа Балике . Тебе, конечно, было нелегко, и он был хорошим человеком, но ведь теперь-то он уже умер!
Балике . Теперь его черви едят!
Госпожа Балике . Карл! Зато тебя любит Мурк, он работящий малый, и он, конечно, далеко пойдет!
Балике . Вот именно!
Госпожа Балике . И ты, стало быть, соглашайся, и с Богом!
Балике . И не устраивай нам оперы!
Госпожа Балике . Ты, стало быть, с Богом выходи за него!
Балике (яростно наклеивая пластырь ). Да разрази вас гром, ты что думаешь, с парнями можно играть в кошки-мышки? Да или нет! И нечего тут кивать на Боженьку!
– Мне кажется, что, определив жанр спектакля как комедия, режиссер заманивает некоторых своих зрителей в ловушку. Особенно, если зритель не увидит предварительно афишу… Будут ждать комедию, а получат… эмоциональный взрыв…
– Но я смеялся! Я много смеялся… особенно в первом отделении…
Я задумалась, мне почему-то не хотелось признаваться, что в первом отделении я еще и плакала, если и не много, то и не однократно…
И я подумала, а может быть ЮБ не кокетничает и не лукавит, когда призывает своего зрителя относиться к спектаклю как к комедии. И все эти аллюзии, цитаты и самоцитаты – всего лишь совпадения?... И любые совпадения случайны?!!!
И белое подвенечное платье на Андреасе вовсе не равно его савану и вовсе не означает условие, по которому Анна сможет надеть свое подвенечное платье с другим, считая себя свободной от данного обещания другому…
И белый/черный купол платья не имеет ничего общего с похожим куполом в «Беге». И постоянное изменение цвета платья белое-черное, тоже ни о чем не говорит.
И схожесть Анны с куклой, автоматической, бездушной, механической ничего не говорит о ее душевном состоянии в отсутствии любви… И даже когда она так горько кричит «я не могу без него жить», это же неправда, живет же… Только почему кажется, что она не чувствует, как ее бросают. Почему это кажется таким… естественным?!!
И обугленность Андреаса тоже, наверняка, ничего не значит. Ни руины в душе, ни крах планов, ни тщетность надежд – на пепелище дома не построишь (Что осталося? - Пепелище. - Так Чума веселит кладбище! (с)) Вот-вот, веселит. И нагота в этот момент тоже, возможно, ничего не означает – ну просто красивый образ, без смысловой основы в виде беззащитной открытости, в виде ни гроша за пазухой. О чем речь, если нет ничего, и ничего равно именно НИ-ЧЕ-ГО, в прямом смысле слова, ничего, кроме самого человека… обугленного, истощенного, оголенного… но человека…живого человека…
И то, что в спектакле гендерная путаница в исполнении ролей. Это просто театральный (возможно, комедийный) прием, нет тут, наверняка, нет подтекста о искажении задач и целей полов в сложных условиях военного времени. Это просто возможность дать актерам себя проявить, показать свое мастерство!
И стена… не надо ее воспринимать так остро. Это просто случайно от нее берет такая оторопь, покруче, чем в «Трех сестрах» под песенку porche Pochill…
И разбросанные музыкальные инструменты просто валяются, а не намекают, что «музы молчат, когда грохочут пушки». Или, возможно, это вообще признание режиссера, что даже одним и тем же инструментарием он может сказать много чего нового. Вот, например, и в комедийном жанре…
Комедийном? Надо пересмотреть, чтобы поверить, что это комедия… Или просто посмотреть, даже если и не получится себя переубедить…
Вот только не получилось бы как в прошлый раз, когда на «Вишневом саде» гламурная девушка в середине первого действия тронула меня за локоть и сказала: «Пойду я. Какая-то несмешная комедия!» Как ей быть если тут временами настолько не смешно, что плакать хочется…
«Барабаны в ночи» Бертольта Брехта – энная вариация мифа об Одиссее, спустя годы вернувшегося к своей Пенелопе, когда она совсем было собралась замуж. Только воевал Андреас Краглер (Тимофей Трибунцев) не за Трою, а не пойми за что где-то в Африке, отсутствовал всего четыре года, а осаждают его Анну (Александра Урсуляк) не сотня женихов, а лишь один-единственный, и зовут его Фридрих Мурх (Александр Матросов).
Юрий Бутусов превратил «Барабаны» в вариацию на тему средневековой Пляски смерти, в которую вовлечено все общество. Грохочущая вдали война подходит все ближе к их домам, в газетных кварталах уже разгорается революция, но пляшущим нет до этого никакого дела. Жизнерадостное пространство кабаре населено фриками, которые словно только что восстали из ада.
Глеб Ситковский, эксперт Фестиваля «Золотая Маска»
Короткую пьесу Бертольта Брехта играют в первом действии спектакля. Но Юрий Бутусов, умеющий раскатывать любые тексты по времени, как опытная хозяйка умеет довести тесто до толщины прозрачного листа, создает и второе действие – оно состоит из вариаций, фантазий, неоконченных этюдов, намеренных повторов, будто режиссерских черновиков, с которыми жаль расстаться. Это театр, который бесконечно вариативен, он может никогда не кончиться или оборваться в любом месте.
В спектакле несколько отличных актерских работ – прежде всего у Александры Урсуляк и Александра Матросова. Но сильнее всех здесь Тимофей Трибунцев в роли Краглера – подвижный, как неведомый зверек, опасный, как шаровая молния, изменчивый, как сама актерская натура. Пляшет ли он по сцене нагой, обмазанный черной краской, или ползает, словно существо непонятного происхождения, по роялю, или, ощерившись, ругает весь мир – в нем живет ужас человека, оказавшегося жертвой времени, бытия как такового.
Роман Должанский, газета «Коммерсант»
На спектакле Юрия Бутусова музыка царствует с ее победоносной, роковой силой. Эстетика рок-кабаре подчиняет себе механику восприятия, и кажется, что и актеры, и зрители - заложники этой всесокрушающей энергии - теряют критическую способность суждения, которая была так важна зрелому Брехту. Накачка, драйв, зависание, свинг – танцуем!
«Российская газета»
Взаимодействие зрителя со спектаклем происходит скорее через энергообмен, нежели через логику повествования. Влиятельный и востребованный, обожаемый зрителями Юрий Бутусов тем и силен, что пытается работать в стилистике театра новейшего, раскрыть окна в театр XXI века. Вместо логической застройки партитуры спектакля Бутусов предлагает бессистемность, организованный хаос, не подчиняя постановочную технику законам литературной композиции, предлагая зрителям не обслуживание литературного текста, его иллюстрацию, а собственные видения по его поводу.
Дискотека на фоне войны и революции в Московском драматическом театре им. А. С. Пушкина
Поставить «Барабаны в ночи » - одну из ранних пьес Бертольда Брехта - хотел еще в 2002-м на сцене « »: тогда режиссер назвал три произведения, но тот выбрал не Брехта или «Сорок первый» Лавренева, а «Макбетта» Ионеско. Принцип «три пьесы на выбор» Бутусов исповедует до сих пор - и в Московском драматическом театре им. А. С. Пушкина, где режиссер с громким успехом поставил «Доброго человека из Сезуана», снова остановились на Брехте. Примечательно, что фильм «Ваал », снятый в 1970-м по мотивам другой ранней пьесы Брехта и пролежавший в архиве сорок лет, в Москве впервые показали тоже в этом году, после повторной премьеры на Берлинском кинофестивале в 2014-м. Зазвучал ранний Брехт.
Из Африки с Первой Мировой вернулся солдат Андреас Краглер ( в женском платье), которого считали погибшим. Его невеста Анна Балике ( ) четыре года ждала возлюбленного, но все же дала согласие предприимчивому Мурку ( ). То ли отчаялась, то ли уступила давлению родителей (широкоплечий в комбинезоне не по размеру и обморочный в роли его жены). Краглер является практически призраком - в тот самый момент, когда семейство Балике, Мурк и его немногочисленные друзья уже собрались в кабак «Пиккадилли», чтобы отметить помолвку.
Пьеса «Барабаны в ночи» родились в 1919-м: сразу по окончании Первой Мировой и Ноябрьской революции. Время действия - январское восстание спартакистов (немецкая марскистская организация, куда входили Роза Люксембург и Карл Либкнехт). Страна менялась, Балике размышляли, что будут производить на заводе, раз война кончилась (порешили, что детские коляски), а отправленный кайзером в поход Краглер оказался не у дел - в горниле перемен, в одной грязной сорочке, с огрубевшей кожей и без невесты. Сам Брехт не хотел включать эту пьесу в свой первый сборник, хотя это и первое его произведение, достигшее театральной сцены. Драматург посчитал, что ему не удалось показать истинную значимость революции. Не в последнюю очередь он сокрушался, что в момент написания «Барабанов в ночи» еще не овладел «техникой очуждения» - тем, что впоследствии станет его маркером.
Бутусов исправляет «помарку» Брехта: его версия «Барабанов» ближе к «эпическому театру» и постоянно напоминает зрителю, что перед ним спектакль. Первую сцену семейство Балике разыгрывает совсем механически, словно запущенные ключом куклы. Затем с потолка начинают опускаться горящие вывески, вроде «Жрут» или «Пиккадилли», диалоги прерываются танцами с боем в барабан под Skip to the bip немецкого ню-джаз-коллектива Club des Belugas. Официант Манке ( ) дает ремарки не в сторону или кому-то из героев, а напрямую в зал, обращаясь к невидимому нетерпеливому зрителю. Наконец, в четвертом действии Трибунцев делает вид, что забыл текст «Легенды о мертвом солдате» - стихотворения Брехта, из которого отчасти и родились «Барабаны». - Саша, дай мобильный , - обращается он к Урсуляк. - Я не Саша, я Августа , - отвечает та. Телефон артисту передают с первого ряда. Спектакль возвращается на подмостки.
Собственная эстетика-эклектика Юрия Бутусова оказывается настолько сильна, что и придает раннему Брехту черты его зрелых произведений, и переваривает его целиком. Напоминания о том, что все происходящее - фикция, совмещается с драматическими сценами невероятной силы (вроде опустившегося вдруг апрельского неба). Что бы Бутусов ни ставил - получается дискотека во время чумы: бурный водоворот образов, бережно извлеченных из текста, но рассеянных в трюках, номерах, деталях, цитатах. Будь то Шекспир, Ионеско, Булгаков, Чехов или Брехт. Дискотека во время чумы, на которой труппа работает, как кулак, где каждый получает вызов - и по части физической подготовки, и готовности к кросс-кастингу (второе действие все актеры начинают в шкуре персонажей другого пола). Конечно, на первом плане - и замечательная Александра Урсуляк, блестяще исполнившая роли Шен Те и Шуй Та в «Добром человеке из Сезуана», и идеальный «рядовой человек» Тимофей Трибунцев, играющий у Бутусова в «Короле Лире», но также и спасающий эпизодическими ролями зачастую пластиковые отечественные фильмы и сериалы. Это естественное, нутряное свойство Трибунцева нужно Бутусову не только для того, чтобы Краглер вызывал сочувствие, которое впоследствии так раздражало Брехта. Оно оказывается связующим звеном между 1919-м и 2016-м.
Бутусов находит точки пересечения двух красных идей: марксистской и ленинской, которые сталкиваются вновь и вновь. Во втором действии события прерываются не только плясками, но и хроникой: сначала разрушенный Берлин, затем - возведение Берлинской стены, где глазницы заложенных кирпичами окон выглядят по-настоящему жутко. Для финального аккорда режиссер снова выкручивает театральную условность с её гибкостью к смене масок: Краглер-Трибунцев занимает обывательский пост возле телевизора, в ногах у него собака (Урсуляк), на коленях - жена (Лебедева). Для Брехта Краглер был мелким буржуа, в исторической же перспективе он выглядит рядовым участником глобальных процессов, которые под разными масками взывали к его совести и убеждениям. Поэтому неудивительно, что марксистские идеи уступили надежному и понятному: «Нынче утром буду лежать в постели и буду размножаться, чтобы не умереть никогда ».
Записки дилетанта.№ 44. Театр имени Пушкина. Барабаны в ночи (Бертольд Брехт). Режиссёр Юрий Бутусов.Поскреби Бутусова, найдёшь Брехта. «Барабаны в ночи» - ранняя пьеса Бертольда Брехта, которую автор считал «сырой», не желая включать в собрание сочинений и четвёртая по счёту постановка немецкого драматурга для Юрия Бутусова. Также это четвёртая поставленная пьеса для плодовитого питерского режиссёра в 2016 году – на подготовку к премьере ушло всего два месяца. В ней, помимо вечной темы взаимоотношений мужчины и женщины поднимаются вопросы соперничества, предательства, социальной несправедливости, революции, ужасов войны, выбора жизненного пути и абсурдности человеческого существования.Сюжет прост, действие происходит «здесь и сейчас»: четыре года назад Андреас должен был женится на Анне, но попал на фронт. Сегодня Анна беременна от богатого Фридриха, который делает ей предложение. Анна не может забыть Андреаса, но родители, находясь на стороне обеспеченного Фридриха уговаривают её согласится. Помолвку отмечают в баре «Пикадилли», куда является грязный, оборванный, но живой Андреас. Получая коллективный отпор от семьи Балике бывший солдат напивается и примыкает к восставшим (действие происходит на фоне Ноябрьской революции). Чуть позже встретив передумавшую и нашедшую его Анну Андреас сразу же остывает и делает выбор в пользу «лежать в кровати и размножаться».Те зрители, кто не читал текст вряд ли догадаются о всех сюжетных перипетиях, но потеряют от этого мало, ведь у Бутусова «как» важнее «что». Провокатор, взрослый бунтарь, поставив раннюю хулиганскую комедию Брехта перевернул всё с ног на голову, превратив «комедию» (у Брехта так и написано) в инфернальную клоунаду, мрачную истерику, воспалённый конфликт всего и вся. Изначально жёсткие, безжалостные, нордические интонации в тексте («теперь он сгнил и земле», «у него больше нет носа», «теперь его черви едят», «у меня рот полон дерьма» и т.д.) многократно усилены ошеломляющей, залихватской интерпретацией, похожей на плод больного воображения. Бутусов в очередной раз шокирует уважаемую публику, вышибая из неё всю дурь, взрывая текст со смыслами и используя свой безотказный парадоксальный арсенал. Из текста взято всё «самое-самое» и только по делу и усилено множеством гипертрофированных контрастов: происходящее то очень быстро, то медленно, то оглушающе громко, то тихо, то завораживающе красиво, то безобразно, то вкрадчиво-проникновенно, то вульгарно, то бешено и исступлённо, то отрешённо. Исповедальный драматизм сменяется загадочностью, заставляющей ломать голову. На сцене царит то белый хаос, то чёрный вакуум.В обязательном порядке в адской режиссёрской смеси присутствуют элементы брехтовского «эпического театра» - «дистанцирование», «очуждение», включение в спектакль самого автора: вот, Тимофей Трибунцев препирается с невидимым голосом, вот по лицу порезавшегося бритвой Карла Балике хлещет кровь, вот, конфликтующие персонажи таскают друг друга за волосы. Их реплики обессмыслены криком, а эмоциональный стриптиз завершается стриптизом настоящим. Зрителя постоянно сбивают с толку: со сцены звучат стихи Пастернака, мужчины переодеты в женщин и наоборот, после тишины слышны фирменные нарастающие до грохота звуки, усиливающие общую тревожность и явственное ощущение трагедии, нарастающую драматичность которой чувствуешь буквально кожей. Визуальный ряд полон резких акцентов из цвета и света - яркая красно-жёлтая юбка Анны, кровь, размазанная по лицу Андреаса, большой красный барабан на авансцене или неожиданные завораживающие инсталляции из медленно спускающихся светящихся шаров, словно парящих в воздухе. Всё это приёмы, инструменты и от автоматизма и стереотипности восприятия не остаётся и следа. Буквальный «Полёт Валькирий», больше похожий на пляску Святого Витта происходит под рёв Prodigy, актёры то застывают, то конвульсируют в синхронных судорогах под громкое техно, а ветер рвёт колышущиеся полы одежды. Если речь в названии спектакля идёт о «барабанах», то барабанов будет много, целые горы разнообразных барабанов: больших и маленьких. Барабаны будут звучать из динамиков и в них обязательно будут колошматить все актёры без исключения. Мир Бутусова, это колючий, жестокий, уродливый, негармоничный мир, дикий зверинец, где люди похожи на неловких марионеток, несчастных и безумных клоунов, которых безжалостно треплют обстоятельства. Жизнь проверяет людей на прочность. Юрий Бутусов не церемонится, показывает персонажей с худшей стороны, вскрывает, словно патологоанатом человеческие души. Внутри оказывается лишь гниль: главный герой – псих, жених – циник, невеста – истеричка, отец невесты - чудовище, мать – чучело. Каждый – жертва. Персонажи искалечены, всклокочены, перепачканы, надорваны, находятся по ту сторону грани нервного срыва. Это уже не неврастеники, а конченые психопаты. Здесь нет места доброте или состраданию. Всё, что остаётся героям – надрываясь орать друг на друга в отчаянии. Персонажи не живут, а терпят свою участь, играют роли, из последних сил соблюдая приличия. Звездой, центром шизофренического паноптикума, его «королевой» выступил актёр «Сатирикона» Тимофей Трибунцев, органично сыгравший главного персонажа - Андреаса Краглера, никому, даже собственной невесте не нужного солдата, вернувшегося с войны. Этот фрик, похожий на неловкое чучело, появляется то в белом бальном платье и женских сапогах, то бегает по сцене нагишом, то исступлённо колотит в барабан, то сидит неподвижно, то ходит в семейных трусах («зять – нефиг взять») или вымазан гуталином словно негр («я – негритянская рухлядь»). Но в финале от его пассионарности не остаётся и следа - в обнимку с любимой он превращается в унылого «телезрителя».По спектаклю, рассеяны загадки и символы, самый запоминающийся из которых - «Иисус» с терновым венком на голове и в белых трусах, маячащий на заднем фоне (он же изображён на программке). Особенно много их по второй его части, заметно сбавившей темп. Плотность повествования заметно снижена, действие состоит больше из режиссёрских заготовок, заигрываний с публикой нежели событий из сюжета. Смешным вышел случайный экспромт у Тимофея Трибунцева с дважды выпавшей из рук и развалившейся от удара об пол трубой. На заднике показывают чёрно-белую кинохронику разрушенных войной домов – это дань антивоенному пафосу автора пьесы. Но и сами персонажи уже давно превращены в развалины, опустошённые своей персональной внутренней войной.В интервью режиссёр признаётся, что: «это одна из любимых пьес, очень хорошая, красивая, романтичная, социальная». Но не стоит обманываться! Великий и ужасный Юрий Бутусов максимально выворачивает наизнанку и текст, и персонажей, и актёров, а следом и зрителей, делая это, как всегда, азартно. С помощью эмоций режиссёр подсоединяется к нервной системе зрителей и выкручивает виртуальную ручку воздействия на максимум. Шансов остаться равнодушным не остаётся – по коже снова идут мурашки. Именно за них Бутусова и любят.
Загрузка...