Это мой старый пост, который я дополнила несколькими снимками, сделанными во время летней поездки в Лондон.
Одно из главных сокровищ Британского музея – скульптура Парфенона. Вывезенные в начале 19 века из Греции лордом Элджиным статуи и рельефы до сих пор – предмет спора между двумя странами. Разграбление Парфенона было осуждено еще современниками Элджина. Но нельзя не признать, что если бы эти произведения остались на своем месте, они превратились бы в руины. В Британском музее скульптура экспонируется идеально. Только здесь можно оценить все художественные особенности пластики школы Фидия. Первое что поражает, когда рассматриваешь метопы, - свобода пластического языка. На этом этапе развития пластики – для скульпторов нет ничего невозможного.
Метопы выполнены в высоком рельефе, поскольку находились над колоннами, чередуясь с триглифами. Темами триглифно-метопного фриза были гигантомахия – битва олимпийских богов с гигантами, кентавромахия – битва греков-лапифов с кентаврами, амазономахия – битва греков с амазонками и сцены из троянской войны. Итак, сначала утверждается небесная иерархия; затем люди вступают в бой с дикими существами, кентаврами – полулюдьми-полуживотными; потом греки сражаются с варварами; наконец, они вступают в битву с равными им героями.
К сожалению, кроме кентавромахии, находившейся на южной стороне храма, остальные метопы, оставшиеся на Акрополе, сейчас уже неразличимы:
Сражение, которое изображено в метопах, началось во время свадьбы царя племени лапифов Пирифоя. На свадьбу были приглашены кентавры. Напившись вина, они бросились на женщин. На одном из рельефов мы видим немолодого кентавра, прижимающего к себе гречанку и старающегося ускакать вместе с ней:
На других кентавры и лапифы изображены в разгар борьбы. Вот кентавр стремится схватить противника за горло, а грек наносит ему удар:
А вот еще более яростная сцена: кентавр замахивается, а лапиф останавливает его руку и отпихивает его ногой:
Не во всех сценах побеждают греки. На одной из метоп торжествующий кентавр несется над поверженным противником:
Но преимущество греков неоспоримо: в большинстве композиций – победа на их стороне:
Скульптурный ансамбль Парфенона создавался под руководством Фидия в середине 5 века до н.э. Над рельефами работали разные мастера. Среди них были более и менее опытные. Композиция одних рельефов построена более слаженно, другие кажутся менее гармоничными. Чаще всего, даже в книгах об искусстве Древней Греции, воспроизводится одна или две метопы. Но нашего внимания, безусловно, заслуживают все:
Главной чертой в устройстве Парфенона является сочетание в единой конструкции черт дорийского и ионийского ордера. Как известно, эти ордера имели существенные различия в общих пропорциях, типах капителей, облике колонн, характере антаблемента. Дорийский в своих основных чертах Парфенон, как мы помним, имел и некоторые черты, взятые из ионийского ордера. Для дорийских храмов типично наличие не восьми (как в Парфеноне), а шести колонн на фасаде. Более легкие пропорции ордера и сплошной фриз-также черты, пришедшие из ионики. Не забудем и о четырех ионийских колоннах в сокровищнице. Подобное сочетание в архитектуре одного здания двух ордеров - принципиально новое явление, ранее практически не встречавшееся в греческом зодчестве. Причины появления этой особенности, как совершенно справедливо считают многие ученые, не только художественные, но и идеологические.
Греческая народность древней эпохи делилась на несколько групп (их принято называть племенами), важнейшими среди которых были доряне (дорийцы) и ионяне (ионийцы). Согласно существовавшим тогда представлениям, разница между ними выявлялась не только в том, что у каждого из этих племен был свой диалект, но и в наличии определенных черт характера, якобы свойственных этим племенам. Доряне считались более простыми, прямыми, суровыми, ионяне же - более утонченными, склонными к изнеженности и роскоши в быту, более приверженными к различным новшествам, чем преданные традиции доряне. Хотя, с точки зрения современной науки, эти различия внутри древнегреческого этноса имеют не более чем десятистепенное значение, сами греки считали их очень важными.
Афинский морской союз первоначально представлял собой объединение только ионийских полисов. Помимо реальной мощи Афин, их ведущей роли в войне с персами, обстоятельством, помогшим создать это объединение, была старая традиция, согласно которой Афины считались метрополией (родиной) всех ионийцев, тем центром, откуда они распространились на острова Эгейского моря и в Малую Азию. В дальнейшем в союз вошли и многие дорийские полисы. Стремление представить Афины естественным центром объединения всех греков, независимо от их племенной принадлежности, стало одной из ведущих линий в политике афинского полиса. Так Парфенон, которому предназначалась роль главного храма союза, оказался постройкой, в которой органически слились особенности двух ордеров. Афиняне хотели, чтобы Парфенон считали своим храмом все греки.
Обратимся теперь к скульптуре Парфенона. Напомним, что основная задача храма состояла в том, чтобы хранить хрисоэлефантинную статую Афины. При всей важности этой статуи, ею не ограничивалась «скульптурная составляющая» храма. В нее входили две большие фронтонные композиции из ряда скульптур, отдельные выполненные в высоком рельефе скульптурные группы на метопах (на всех четырех сторонах) и ионийский фриз - в низком рельефе. Вся скульптура, находящаяся на храме, выполнена из пентеликонского мрамора, но некоторые детали (оружие и изображения конской упряжи) сделаны из металла. Ряд деталей и фон были раскрашены.
Плутарх, рассказывая о строительстве храма, удивлялся быстроте, с которой он был построен (Plut., Pericl., XIII, 2)212. Но не меньшее удивление вызывает и быстрота, с которой была создана скульптура. Поскольку и метопы, и фриз были интегральной частью конструкций, то они должны были быть закончены до завершения строительства. Так как карниз и крыша, судя по упомянутым нами выше отчетам, были закончены в 438 г. до P. X., можно думать, что создание скульптурных групп на метопах и фризе охватывало время с 447 по 438 гг. до P. X. В момент освящения храма в 438 г. композиции на фронтонах еще не были закончены, и работы по их изготовлению и установке были завершены только в 432 г.213
Ранее было весьма популярным мнение, что Фидий лично руководил и наблюдал за всеми скульптурными работами, но сегодня это мнение оставлено. Работа по изготовлению столь значительного числа скульптур (2 фронтонные композиции, 92 метопы и весь фриз) в столь короткое время (до 438 г.) требовало, конечно, участия большой группы мастеров. Кроме того, именно в это время Фидий был занят изготовлением хрисоэлефантинной статуи Афины. Вероятнее всего, Фидий участвовал в обсуждении сюжетов метоп, фриза и фронтонов, но он вряд ли создавал эскизы для многих из них, хотя нельзя считать, что он полностью устранился от этой работы.
Парфенон богато украшен скульптурой. Боги-олимпийцы и герои, сражения греков с амазонками и кентаврами, битвы богов с гигантами, эпизоды Троянской войны и торжественные процессии изображены на его фронтонах, метопах, фризах. В пластических образах нашли воплощение чувства и настроения греков времени расцвета Афин. Именно поэтому вымысел здесь воспринимается как реальность, а сюжеты, навеянные жизнью, приобретают характер особенной возвышенной идеальности. В скульптуре Парфенона заключен глубокий смысл. В наглядно зримых образах раскрывается величие человека — идея, которая выражена и в архитектуре храма 37 .
Метопы Парфенона. Над внешней колоннадой храма помещались метопы. Раньше рельефные метопы располагались обычно лишь на восточной и западной сторонах. Парфенон они украшали также с севера и с юга (илл. 39). На западной стороне в метопах изображалась битва греков с амазонками; на южной — греков с кентаврами; на северной — сцены из Троянской войны; на восточной — сражение богов и гигантов 38 .
Метопы западной стороны Парфенона сильно повреждены. Северные метопы тоже сохранились плохо (из тридцати двух лишь двенадцать): эта часть колоннады сильно пострадала от взрыва пороха. Это тем более прискорбно, что здесь, видимо, рельефы были особенно хорошо исполнены, так как они чаще всего находились на виду. Вдоль этой стороны Парфенона проходила торжественная процессия по Акрополю.
Скульптор, украшавший рельефами метопы северной стороны, учитывал это, и направление общего движения и развитие действия на северных метопах он согласовал с движением человека вдоль храма. Действительно, на первой метопе северной стороны (если идти вдоль Парфенона от Пропилеи) был изображен как бы открывающий события бог солнца Гелиос, на одной из последних завершающих — богиня ночи Нюкс. Эти образы соответствовали началу и концу действия. На средних метопах показывались сборы в поход, прощание воинов, отъезд, сцены Троянской войны. Вход в храм был с востока, и в украшениях этой стороны скульпторы представляли самые значительные события. На восточных метопах была показана борьба и победа олимпийских богов над гигантами.
Южные метопы. Битвы греков с кентаврами. Лучше других сохранились 18 (из 32) метоп обращенной к обрыву южной стороны Парфенона. Близость обрыва, очевидно, мешала воспринять их человеку, стоящему на Акрополе у храма. Они хорошо были видны издали, из города снизу. Поэтому мастера сделали фигуры особенно объемными.
Рельефы различаются между собой по характеру исполнения, несомненно, что над ними работали разные мастера. Многие не дошли до нас, но те, которые сохранились, поражают мастерским изображением боя. В этих метопах представлена битва греков с кентаврами 39 . В квадратах обрамлений показаны сцены яростных схваток не на жизнь, а на смерть, различные ситуации борьбы, сложные положения тел.
Здесь много трагических тем. Нередко кентавры торжествуют над побежденными людьми. В одной из метоп грек тщетно пытается защититься от наступающего противника, в другой показан распростертый на земле эллин и торжествующий над ним кентавр. В таких плитах в полный голос звучит глубокий драматизм события — гибель героя в схватке со страшной злой силой (илл. 40, 41). Изображены и побеждающие греки: один — схвативший слабеющего врага за горло, другой — замахнувшийся на кентавра, собирается нанести ему решительный удар (илл. 42, 43). Иногда невозможно предугадать, кто будет победителем. В одной метопе грек и кентавр уподоблены двум высоким волнам, столкнувшимся друг с другом.
Мастера классики приводят к равновесию противодействующие в метопах силы и добиваются в общем гармонического впечатления от каждого памятника. Классические скульпторы всегда показывают внутреннее кипение страстей, сложные, порой трагические конфликты во внешне спокойной, сдержанной форме. Каждый отдельный образ взволнован и динамичен, но в целом вся сцена обычно приведена в состояние композиционной гармонии.
В каждой метопе звучит своя, неповторимая тема — то трагическая, то победно-бравурная, порой исполненная напряжения нечеловеческой борьбы, иногда спокойная. Характер чувств выражен с кристальной ясностью и чистотой. Эти образы бесконечно далеки от театрального пафоса, неискренности, многозначительной недоговоренности, которые появятся в искусстве позднейших веков. Классика предельно правдива, когда изображает нечто ужасное и трагическое; она остается цельной и гармоничной даже в выражении великих страданий. Мастера высокой классики умеют сдержанно, с глубоким спокойствием показать то, о чем будут с дрожью в голосе повествовать художники более поздних эпох.
Фриз Парфенона. Фриз (зофор) Парфенона (илл. 44) общей длиной 160 метров и шириной около метра — произведение особенно цельное, гармоничное глубокой взаимосвязанностью всех своих образов.
В третий год каждой олимпиады (четырехлетия), примерно в конце июля по нашему календарю, после гимнастических и музыкальных состязаний начиналось торжественное шествие на Акрополь. К этому дню девушки готовили ткань для деревянной древнейшей статуи Афины. Ткань укрепляли на мачте корабля, который несли на руках. За кораблем шли жрецы, правители города, знатные афиняне, послы. По улицам двигались колесницы, скакали на лошадях всадники.
На фризе показано шествие афинян в день праздника Великих Панафиней. Движение на рельефах начинается от юго-западного угла храма и идет двумя потоками. Одна часть изображенных на фризе людей направляется но южной стороне Парфенона на восток, другая — сначала по западной, затем сворачивает и идет по северной стороне храма к восточному фризу, где показаны боги. Участники действительной процессии, проходя около Парфенона, видели эти рельефы — обобщенное, идеальное изображение, отзвук реальной жизни.
Западная сторона фриза. На рельефных плитах видно, как всадники подготавливаются к процессии: беседуют друг с другом, завязывают сандалии, седлают и ведут не спеша своих лошадей, укрощают слишком горячих скакунов. Изображения полны жизненности, особенно сценка, где около двух разговаривающих юношей конь отгоняет с ноги слепня или муху. Далее всадники начинают свое движение, следуя друг за другом (илл. 45, 46, 47). Композиция западной части является началом всего фриза: движение процессии перейдет на северную сторону храма. В то же время она воспринимается вполне законченным рельефом, так как по краям, будто обрамляя его, стоят фигуры спокойных юношей. Изображенный около северо-западного угла как бы остановил на миг всадников, которые в следующий момент все же продолжат свой путь на рельефах северной стороны.
Процессия идет справа налево. Примечательно, что но остаткам фигур на западных метопах можно говорить об общем движении на них, напротив, слева направо. Таким образом, действия на фризе и метопах как бы взаимно погашались. Такое равновесие соответствовало торцовой стороне храма, вдоль которой не шел путь торжественной процессии. Чтобы избежать однообразия в изображении скачущих всадников, мастер в двух местах прерывает движение. Так, он показывает на одной из плит спешившегося юношу, обращенного лицом против движения, поставившего ногу на камень (илл. 47). Скульптор как бы дает возможность отдохнуть глазу зрителя, и после некоторой паузы снова начинается движение. Распределение действий на метопах и фризе западного фасада, так же как и особенности композиции, убеждают в согласованности работы скульпторов и зодчих Парфенона, в глубоком единстве архитекуры и пластики этого прекрасного классического сооружения.
Фриз северной стороны. Фриз северной стороны храма длиннее. На нем показаны не только всадники, но и колесницы, жрецы с жертвенными животными, музыканты, юноши со священными дарами. Движение в начале более быстрое, чем на западной части, и неравномерное. Лошади скачут то быстрее, то медленнее. Всадники иногда сближаются друг с другом, и кажется, что им тесно (илл. 48). Порой они помещены более свободно. Создается впечатление пульсирующего, напряженного ритма, будто слышится дробный цокот лошадиных копыт. Иногда процессию останавливает возникающая против потока фигура. И снова за ней скачут лошади. Красоту композиции северного фриза усиливают плавные, гибкие линии контуров и невысокие, будто дышащие рельефные формы.
Перед всадниками, цветом афинской молодежи, представителями лучших семей города 40 , показаны колесницы, мерно влекомые могучими, красивыми конями. Иногда упряжи не видно, так как она была нарисована краской, которая не сохранилась. В этой части фриза много плавных округлых контуров — колес, крупов лошадей, изгибов их тел, рук возничих. Настроение спокойное, движения размеренны.
Постепенно замедляется и ход колесниц. Встречная фигура как бы останавливает их. От быстро скачущих всадников и медленного движения колесниц мастер переходит к спокойному шествию пожилых афинян, которые несут в руках оливковые ветви. Жесты их сдержанны. Некоторые беседуют друг с другом, другие оборачиваются назад, как бы окидывая взором следующую за ними процессию.
Перед старейшинами четверо юношей несут на плечах гидрии — сосуды для воды (илл. 49). Справа один наклонился и поднимает кувшин с земли. Фигуры помещены свободно, рассредоточено. Ведут жертвенных баранов жрецы, разговаривающие друг с другом (илл. 50). Один из них ласково гладит барана по спине. Перед ними показаны музыканты в длинных одеждах, с флейтами и лирами, затем чужестранцы с дарами — корзинами, наполненными плодами и хлебами. В конце северного фриза можно видеть жрецов с жертвенными быками. Один из быков задрал морду и будто жалобно ревет. Красивые фигуры погонщиков выражают печаль — головы их поникли, один плотно закутался в плащ (илл. 51). Последняя, угловая фигура завершает фриз, как бы замыкает композицию и останавливает движение.
Все приведено в стройную гармонию в картине праздничного панафинейского шествия. Вначале фигуры были исполнены напряжения. Ближе к восточной части фриза участники процессии идут торжественно. Мастера классики не любили оборванности действия, недоговоренности, предпочитали ясность, логическую законченность. Процессии на фризе продольной стороны храма отвечало и направление действий на северных метопах.
Южный фриз. Южный фриз пострадал сильнее, но и на нем можно увидеть участников спокойной и величавой процессии. Всадники едут в три ряда в глубину, но нет тесноты или сутолоки. Мастер показывает юношей в нарядных кожаных сапожках с отворотами, в коротеньких панцирях, иногда в плащах. Они будто изумлены торжественным празднеством, очевидно, в первый раз участвуют в нем. Как и на северной стороне, здесь движутся колесницы и погонщики с жертвенными животными. Некоторые быки идут покорно, иных, жалобно мычащих, служители сдерживают (илл. 52, 53). Безупречна по красоте композиции и ритмике группа, в которой показаны два жреца, идущие за быком. Один из жрецов на ходу обернулся и, слегка склонившись, смотрит назад.
Восточный фриз. Движение на северном и южном фризах направлено к восточной части храма. На восточном фризе изображены восседающие боги. К ним справа и слева идут знатные афиняне. Олимпийцы встречают процессии двумя группами. Левые обращены к персонажам южного фриза. Правые — к подходящим с севера. Чем ближе к центру, тем фигуры показаны реже.
Афиняне чинно беседуют друг с другом, будто все время помня о близости своих покровителей. Здесь девушки с чашами и кувшинами в руках, величавые женщины. Фигуры их стройны. Ниспадающие складки плащей подобны желобкам колонн Парфенона. Возвышенные и значительные идеи, воплощенные в архитектурных формах храма, как бы повторены в его деталях, в декоре, в простом и обыденном — в красивых складках людских одежд (илл. 54).
Восседающие на тронах боги значительно превосходят размерами смертных афинян. Если бы боги захотели встать, то не уместились бы на фризе. Этим они отличаются от обычных людей, в остальном подобных прекрасным олимпийцам. Слева сидят Зевс на троне со спинкой, Гера, повернувшая к нему лицо, Ирида и Эрот, Арей, Деметра, Дионис и Гермес. На правой стороне — Афина, Гефест, затем Посейдон, Аполлон, Пейфо 41 и далее Афродита. В центре фриза над входом в храм изображены жрец и жрица богини Афины (илл. 55,56).
Примечательно, что размещение богов на восточном фризе согласовано, за некоторыми исключениями, с расположением богов на восточных метопах, где они боролись с гигантами. Не случайно и то, что движение в восточных метопах и в восточной части фриза направлено к центру от углов. Это придает скульптурному декору храма единство и глубокую связь с архитектурой. Фриз Парфенона — создание гения. Есть основания предполагать, что в его исполнении непосредственное участие принимал Фидий.
Фронтоны. Фронтонные композиции Парфенона — вершина в развитии этого вида греческой скульптуры после изваяний храмов Артемиды на Корфу, Афины на острове Эгина и Зевса в Олимпии. Статуи, для прочности прикреплявшиеся свинцом, находились на большой высоте и имели поэтому легкий наклон верхней части вперед, чтобы при обозрении снизу их было лучше видно (илл. 57). За два с половиной тысячелетия они сильно пострадали, и то, что сейчас хранится в музеях, лишь остатки прекрасных скульптур. Большинство из них дошло в руинах.
На многих статуях можно видеть следы дождевых потоков, веками ливших через отверстия карниза 42 . Но даже и в таком состоянии эти древние изваяния производят неизгладимое впечатление.
Западный фронтон Парфенона. Афина и Посейдон спорили, согласно мифу, за первенство в Аттике. Они должны были принести дары городу. Посейдон, ударив о землю трезубцем, высек источник. Афина, вонзив копье в землю, создала оливу, дерево, приносящее плоды — маслины. Греки отдали предпочтение богине, и она стала покровительницей их города. Этот спор изображался в центре западного фронтона Парфенона (илл. 71).
Чтобы представить, как располагались в древности фигуры на фронтоне, исследователям пришлось проделать большую работу. Сохранившиеся описания древних авторов, случайные зарисовки путешественников — все принималось во внимание. До взрыва Парфенона западная сторона (илл. 58) была в лучшей сохранности, чем восточная, если судить по известным рисункам художника Каррея, сопровождавшего в XVII в. французского посла в поездке по Греции 43 (илл. 59, 60). Оставили описания, статуй Парфенона также и древние авторы.
На западном фронтоне располагались слева направо следующие изваяния: Кефис, Нимфа, Кекроп, три его дочери и сын, Ника, Гермес, Афина, Посейдон (часть этой статуи — в Афинах, часть — в Лондоне), Ирида, Амфитрита, три дочери и внук Эрехфея, Илис (в Афинах), Каллирое. По-видимому, были еще представлены младенцы Бореады, а также скульптурные изображения посаженного Афиной дерева — оливы, источника Посейдона, коней и колесниц, на которых приехали боги 44 .
Божества рек, текущих в Афинах, — Илис и Кефис, показанные в углах в виде юношей, обозначают место действия. Слева изображен бог реки Кефис. Абрис его фигуры напоминает упругий изгиб волны. Этому впечатлению помогают стекающие с его руки, подобно потокам воды, плавно струящиеся складки одежд (илл. 61, 62).
Изваяние реки Илиса в правом углу сохранилось значительно хуже. Речной бог также полон жизни и напряжения. Однако, если у Кефиса выступало открыто и ярко порывистое движение, то Илис сдержан и замкнут. Различная трактовка образов не случайна и вызвана местоположением фигур на фронтоне. Кефис своим динамичным порывом как бы указывал на развертывающуюся композицию. Илис, завершающий ее и находившийся вблизи обрыва акронольской скалы, останавливал внимание человека и возвращал его к центру фронтона.
Перед Кефисом находился Кекроп — древнее аттическое божество земли, мифический основатель городов в Аттике, отчего Аттика иногда называется Кекропией, а афиняне — кекропами. По легенде, он был первым царем и при нем происходил спор Афины с Посейдоном. Изображавшийся обычно в виде человека со змеиным хвостом вместо ног, он сидит на его кольцах, опираясь на них рукой. К его плечу нежно прижалась дочь (илл. 63, 64). Его дочерьми были богини росы и спасительницы от засухи 45 , ближайшие спутницы Афины — Аглавра, Пандроса, Герса 46 . Древнейший аттический герой Эрехфей, сын земли, воспитанник Афины, древнее божество земного плодородия, культ которого позднее слился с культом Посейдона, показан на правой стороне фронтона, недалеко от Илиса. Здесь и дочь Эрехфея Креуса с сыном Ионом, а также Левкофея с младенцем Полемоном.
Изваяния божеств полны жизни. Даже плохо сохранившийся мраморный торс жены Посейдона Амфитриты убеждает в былом совершенстве ее скульптурного образа. Пластика форм свидетельствует о руке большого мастера. Движения богини морей уверенны, благородны и неторопливы (илл. 65). Богиня радуги Ирида, соединяющая небо и землю, посредница между олимпийцами и людьми, быстро устремляется вперед, навстречу сильному, порывистому ветру 47 . Она в коротком и легком, будто влажном, хитоне, плотно прилипшем к телу и образующем множество мелких красивых складок (илл. 66-68). Особенность классической композиции, при которой отдельные фигуры динамичны, а общее действие уравновешено, проявляется и во фронтонах Парфенона. При сильном противопоставлении действий различных персонажей общее впечатление от всего ансамбля статуи остается гармоничным. Каждая фигура как бы существует в пространстве, живет самостоятельно, не касаясь других, но все же оказывает на них очень сильное действие.
Афина и Посейдон. Середина фронтонов Парфенона не отмечена, как в более ранних храмах, одной фигурой. Центральная статуя в таких композициях появилась в архаических постройках, с нечетным числом колонн на торцах. Средней колонне соответствовала тогда и самая высокая фигура на фронтоне. Постепенно зодчие перешли от нечетного числа колонн на торцах к четному. Но скульптурные композиции фронтонов храма Афины на острове Эгина, а также Зевса в Олимпии еще сохраняли, согласно древним традициям, в центре главную фигуру божества. Лишь в Парфеноне скульптурная композиция фронтонов полностью отвечает архитектуре храма. От располагавшихся в центре статуй спорящих богов Афины и Посейдона сохранились лишь фрагменты, но и они очень выразительны. Греческие мастера умели пронизывать все элементы произведения единым и цельным чувством. Даже часть разбитого изваяния сохраняет поэтому его настроение и идею. Так, в небольшом фрагменте статуи Афины в гордом повороте головы, в сильном развороте плеч выступает величавость богини (илл. 69).
Рука Посейдона, ударявшего трезубцем, была поднята. Это можно понять даже по тому незначительному обломку статуи, которую не пощадило время (илл. 70). Грозная сила олимпийца, его мощь воплощены в обобщенных и цельных формах торса. Каждый мускул Посейдона как бы насыщен жизнью. Общие идеальные представления о могуществе божества переданы здесь в формах человеческой фигуры. Греческий скульптор, стремившийся показать совершенство бога, утверждал этим самым одновременно и безграничные возможности человека при гармоничности его духовного и физического развития. В зрительно наглядном, осязаемом, взятом из жизни образе прозвучали не частные и мелкие, но цельные и глубокие чувства и мысли. Волновавшей человечество идея счастливо нашла в это время в искусстве конкретную форму выражения.
Восточный фронтон Парфенона. На восточном фронтоне, основном, так как вход в Парфенон был с востока (илл. 72), представлено великое для эллинов событие — рождение Афины (илл. 73). Это сюжет общеэллинский, более значительный, нежели спор Афины с Посейдоном 48 . В центре изображены боги на Олимпе, в углах уже не афинские реки Кефис и Илис, но бог солнца Гелиос и богиня ночи Нюкс в водах Океана. Слева Гелиос выезжал на колеснице, справа ночь — Нюкс скрывалась в Океан вместе со своей лошадью. С рождением Афины для эллинов начинался солнечный день, и кончалась ночь.
Центральные фигуры — Зевс на троне, вылетевшая из его головы Афина, Гефест, помогающая при рождении богиня Илифия, Ника, возлагающая венок на голову родившейся Афины,- не сохранились из-за позднейших переделок этой части храма. В скульптурах фронтона было показано, как реагирует на великое событие мир. Бурно устремляется вперед Ирида 49 , сообщающая весть о рождении мудрой Афины (илл. 74). Ее встречают сидящие перед ней Горы — дочери Зевса, открывающие и закрывающие врата неба (илл. 75). Головы их не сохранились, и невозможно судить по лицам, как они воспринимают весть Ириды, но пластика движения раскрывает их чувства и отношение к услышанному. Расположенная ближе к Ириде всплеснула руками от радости и слегка отшатнулась, будто в изумлении от этой вести. Другая, сидящая дальше, подвинулась к вестнице богов. Она как бы еще всего не расслышала и хочет узнать, что говорит Ирида.
Разной степенью реакции этих рядом сидящих персонажей мастер хочет подчеркнуть, что от центра фронтона до его углов так же далеко, как от Олимпа до вод Океана. Поэтому сидящий дальше от Гор юноша — Кефал 50 , будто не слышит вести Ириды (илл. 76). Он обращен спиной к Олимпу и смотрит на выезжающего из Океана Гелиоса. Безупречна гармония форм в этой статуе. В трактовке крепкой, сильной шеи и компактного объема головы, в моделировке хорошо передающих движение тела мышц нет жесткости, свойственной раннеклассическим статуям; выражено спокойное состояние деятельного, сильного человека. Обычное изображение юношеской фигуры приобретает особенную возвышенность. Простое явление жизни древнегреческий мастер умеет увидеть и показать как прекрасное и значительное, не прибегая для этого к эффектным позам и жестам в своих композициях.
Статуя Кефала захватывает внимание сложностью и в то же время ясностью представленного движения. Хотя юноша сидит спиной к Олимпу, мастеру удалось передать в его, казалось бы спокойном, теле желание повернуться. Начало медленного движения заметно в положении его левой ноги. Фигура пластична и объемна, она скорее живет самостоятельно в пространстве, нежели связана с плоским фоном фронтона. Изваяние Кефала, как и другие образы Парфенона, не подчинено так сильно плоскости фронтона, как статуи на более ранних храмах.
Левее показан выезжающий на колеснице Гелиос. Квадрига загромоздила бы угол, и скульптор ограничился изображением двух лошадиных морд, выступающих из вод Океана. В пластике мраморных изваяний, в красивых линиях гордого изгиба лошадиных шей, в величавом наклоне голов коней, как в поэтической метафоре, воплощены чувства от созерцания торжественно и плавно восходящего светила 51 (илл. 77). Голове Гелиоса и его коням отвечают справа полуфигура богини ночи Нюкс и голова ее лошади, погружающиеся в воды Океана. Морда лошади показана со свесившейся за нижнюю границу фронтона губой. Она будто храпела от усталости и спешила к прохладной воде. Ею восхищался Гёте, говоривший, что лошадь изображена такой, какой вышла из рук самой природы (илл. 78).
Статуи Мойр. Изваяния богинь судьбы — Мойр расположены в правой стороне фронтона возле торса Нюкс 52 . Несмотря на повреждения, они захватывают человека своей красотой. Части статуй сохраняют чувство, которое некогда жило в целом произведении, и так же выразительны, как отрывки из величавого греческого эпоса или полные нежности строки древнего поэта-лирика (илл. 79, 80, 81). Мойры живут в сложном организме фронтона и подчинены его композиции. Связь их с треугольной формой обрамления выступает, в частности, в том, что фигуры помещаются на постепенно повышающихся к центральной части скамьях. Чем ближе к месту рождения Афины, тем подвижнее скульптурные массы изваяний, тем динамичнее, беспокойнее позы, напряженнее формы. Взволнованность образов нарастает от спокойных фигур в крайних углах к пафосу центральной сцены.
Последовательное усиление эмоциональности заметно не в мимике лиц, ведь головы Мойр не сохранились, но в пластике их выразительных движений. Правая Мойра прилегла на низком ложе, покрытом складками ее широких одежд. Воплощение покоя и отдыха, она оперлась локтем о колени подруги и прижалась к ее груди плечом. Средняя, сидящая выше, сдержанна в движениях.
Поджав ноги, она слегка наклонилась вперед к полулежащей у ее коленей девушке. Левая, возвышающаяся над ними Мойра будто мгновение назад услышала о рождении Афины и отозвалась на него, устремившись верхней частью торса к Олимпу. Все ее существо пронизано трепетным волнением. От глубокого безмятежного покоя правой Мойры к сдержанным и размеренным движениям средней, далее к взволнованности и порывистости левой развивается динамическая, насыщенная богатой внутренней жизнью композиция группы.
Художественная сила большинства классических памятников Греции не утрачивается, даже если неизвестен сюжет или имена изображенных. Не случайно и в изваяниях Мойр иногда видят других богинь. Тема таких произведений — это прочувствованное и переданное древним мастером сознание значительности человека, безграничности его возможностей, глубокое преклонение перед его красотой. Статуи Мойр не иллюстрация того, как представлял себе древний грек богинь судьбы. Скульптор воплотил в них свое представление о различных состояниях человека — безмятежном отдыхе, спокойной деятельности, напряженном душевном порыве.
Изваяния Мойр крупны и кажутся больше человеческих. Они величавы не размерами, а торжественностью поз, строгой гармонией. Их образам чуждо все мелкое, обыденное. В то же время их величие не отвлеченно-идеальное. Оно глубоко жизненно. Мойры прекрасны красотой чисто человеческой, женской. Предельно земными воспринимаются плавные контуры их фигур. Одежды и в других подобных статуях классического времени становятся как бы эхом человеческого тела. Нежные формы подчеркнуты складками легких хитонов. Эти складки бегут, словно ручейки после буйного дождя с живописных красивых холмов, обтекая возвышенности груди, собираются возле пояса, обрамляют округлости ног, выбиваются легкими струйками из-под коленей. Все покрыто живой сеткой складок, лишь тугие колени, округлые плечи и грудь выступают над подвижными потоками, то дробными, то тяжелыми и вязкими.
Пластическая реальность мраморных форм придает жизненность образам Мойр. Холодный камень приобретает в статуях прижавшихся друг к другу дев нежность и теплоту человеческого тела. В изваяниях античных богинь нашла свое выражение озарившая греческого мастера красота совершенного человека. В Мойрах чудесным образом соединены сложность и простота. Общечеловеческое и личное, возвышенное и интимное, общее и частное образуют здесь неразрывное единство. Трудно назвать в истории мирового искусства другое произведение, в котором более целостно были бы объединены эти вечно противоборствующие качества.
Скульптурный декор восточной стороны Парфенона был тщательно продуман. Над метопами, изображавшими битву олимпийцев с гигантами, возвышался фронтон с рождением Афины. Расположенный глубже за внешней колоннадой, фриз настраивал человека на торжественный лад, как бы подготавливая его к созерцанию статуи Афины Парфенос. Мраморные изваяния Парфенона возвышенны и оптимистичны. Они вселяют глубокую веру в возможности человека, в красоту и гармонию мира 53 . В единстве архитектурных форм и скульптурных украшений Парфенона воплощены великие идеи великой эпохи так цельно и ярко, что и спустя тысячелетия, со следами варварских разрушений, это произведение способно излучать импульсы благородных чувств, пережитых его создателями. Созерцание Парфенона доставляет человеку огромную радость, возвышает его и облагораживает.
Литература
- Соколов Г.И. Акрополь в Афинах. М., 1968Брунов Н.И. Памятники Афинского Акрополя. Парфенон и Эрехтейон. М., 1973Акрополь. Варшава, 1983
- История зарубежного искусства. – М., «Изобразительное искусство», 1984
- Георгиос Донтас. Акрополь и его музей. – Афины, «Клио», 1996
- Бодо Харенберг. Хроника человечества. – М., «Большая энциклопедия», 1996
- История мирового искусства. – БММ АО, М., 1998
- Искусство Древнего мира. Энциклопедия. – М., «ОЛМА-ПРЕСС», 2001
- Павсаний. Описание Эллады, I-II, М., 1938-1940.
- «Плиний об искусстве», пер. Б. В. Варнеке, Одесса, 1900.
- Плутарх. Сравнительные жизнеописания, т. I-III, М., 1961 -1964.
- Блаватский В. Д. Греческая скульптура, М.-Л., 1939.
- Брунов Н. И. Очерки по истории архитектуры, т. II, Греция, М., 1935.
- Вальдгауер О. Ф. Античная скульптура, Иг., 1923.
- Кобылина М. М. Аттическая скульптура, М., 1953.
- Колобова К. М. Древний город Афины и его памятники, Л., 1961.
- Колпинский Ю. Д. Скульптура древней Эллады (альбом), М., 1963.
- Соколов Г. И. Античная скульптура, ч. I, Греция (альбом), М., 1961.
- Фармаковский Б. В. Художественный идеал демократических Афин, Пг., 1918.
Вероятнее всего под руководством Фидия . От оригинального фриза в 524 фута высотой (160 метров) сохранилось около 80 % - 420 футов (130 метров) . Остальная часть известна только по рисункам французского художника Жака Каррея , выполненным в 1674 году за 13 лет до обстрела храма венецианцами, которые его разрушили.
В настоящее время большая часть фриза находится в Британском музее в Лондоне (составляя основную часть так называемых мраморов Элджина). Почти все остальное - в Афинах, а другие руины в шести разных учреждениях : фрагменты фриза можно найти в архиве Бизли в музее Эшмола в Оксфорде, в музее Сперлока в Эрбане , в Скульптурной галерее в Базеле и других местах.
Энциклопедичный YouTube
1 / 3
✪ Фидий, Фриз Парфенона, 438-432 гг.дон.э.
✪ Классика: Скульптурная группа восточного фронтона Парфенона
✪ Битва лапифов с кентаврами, Метопа Парфенона, Мирон, ок. 440 г. до н. э.
Субтитры
Мы в Британском музее. Перед нами фриз Парфенона, который опоясывал храм. Фриз располагался не по внешней стороне... Да, в основном внутри портика. Фигуры высечены достаточно неглубоко, и хотя они были расписаны гораздо ярче, я думаю, что их было трудновато рассмотреть. В целом мы наблюдаем шествие жителей Афин в день рождения Афины, богини-покровительницы города. Процессия пересекала весь город и лишь потом доходила до её храма. Да, до Парфенона. Внутри храма стояла гигантская скульптура богини Афины работы Фидия. Так что здесь изображён не мифологический сюжет, а эпизод из жизни самих афинян. То есть, они ставили себя в один ряд с богами. Горожане, которые участвуют в шествии, выглядят очень идеалистично и благородно. И шествие заканчивается жертвоприношением, где присутствуют сами боги и богини. Словом, в каком-то смысле боги и люди... Граница между ними размывается. Давайте посмотрим на процессию ближе. Для начала скажем, что она очень длинная: тянулась по двум стенам здания. Шествие начиналось довольно медленно… Да, и постепенно набирает силу и энергию. Здесь ведь дюжины лошадей и наездников, и все они изображены немного по-разному. Лошади частично перекрывают других лошадей, перекрывают всадников. Здесь есть невероятное чувство ритма, ощущение движения. Ведь это застывшая картина из камня, да? Она неподвижна, но всё расположено так искусно: копыта лошадей, их ноги, ноги наездников... Проработана анатомия лошадей, их мускулы, их вены... И видно, что, как вы сказали, все кони расположены по-разному, и все вместе они создают ощущение движения. Я практически слышу цоканье их копыт! У мужских фигур широкие плечи, узкие бёдра, красивые торсы, мощные мускулы на руках. У них красивые лица, очень спокойные. Мы видим, как люди, афиняне, укрощают силу и непокорность дикой природы, воплощённую в лошадях. Есть что-то потрясающее в том, что животное буйствует, встаёт на дыбы, а наездник просто сидит и с благородством держит поводья. Он так уверен в себе, что даже оборачивается, ничуть не тревожась о том, что конь может взбрыкнуть. Есть в этом что-то благородное и героическое. Итак, если фриз и правда изображает панафинейское шествие, и это общепринятая версия, хотя некоторые историки предлагают другие варианты. Тогда это, скорее всего, сцена сворачивания пеплоса. Его ткали афиняне, что считалось большой честью. И, конечно, затем его торжественно везли по городу, чтобы надеть на статую богини Афины в храме, в Парфеноне. Эта группа скульптур располагалась над главным входом в храм. Подняться по ступеням можно было с любой стороны, но чтобы войти в главный зал, вам пришлось бы пройти прямо под этим, Вы бы посмотрели вверх, на богов. Эти фигуры плохо сохранились. В них ощущается некая неподвижность, и они более обособлены друг от друга, чем мешанина из лошадей и наездников в процессии, которая мне так нравится. Но особенно интересно в этих фигурах то, как выполнена драпировка. Будто один из скульпторов, работавших под началом Фидия, просто любил обыгрывать эти драпировки. Они закручиваются, движутся, собираются в складки. Перед нами три фигуры, которые сидят лицом к лицу, но один мужчина отворачивается. И вот одна из этих фигур... Я никогда не видела подобного. Арес, бог войны. Это он? Да. Он такой... человечный и божественный одновременно. Мы не видим его лица, но его идеальное тело и та уверенность, с которой он держится... Его поза, движения - то, как он поднимает колено и отклоняется назад, и смотрит... В это месть ощущение полной безмятежности. И при этом его жесты такие человеческие! Ему абсолютно комфортно в собственном теле, и скульптору удалось выразить это очень искусно. Фриз удивителен в своём разнообразии, сложности и единстве... В понимании разнообразия человеческих движений, отношений между человеком и животным, человеком и богом. В этом смысле фриз похож на зеркало, которое отражает то, как греки видели себя в этом мире. Subtitles by the Amara.org community
Строительство
В Жизнеописании Перикла Плутарх сообщается: «управлял всеми проектами и выполнял роль надсмотрщика для него (Перикла) - Фидий… Почти все находилось под его контролем, и как мы уже сказали, он нес ответственность за все работы и других мастеров по долгу дружбы с Периклом» . Из описания следует, что Фидий не был архитектором (этим термином обычно обозначается творческое воплощение проекта), скорее всего он был управляющим . Именно благодаря этим косвенном свидетельствам (известной статуи Фидия Афина Парфенос и его ведущей роли в строительных планах Перикла) можно сделать вывод о том, что Фидий - автор фриза. Фриз включает в себя 378 человеческих фигур и 245 животных. Он составлял 160 метров в длину (524 фута) после завершения работ, 1 метр в высоту и его максимальная глубина достигала 5, 6 см. Фриз состоит из 114 блоков в среднем по 1,22 метра в длину каждый, на нем изображены две параллельные процессии. Необычайным новаторством в постройке Парфенона было то, что наос вслед за шестиколонным пронаосом поддерживал
На афинском Акрополе возвышается храм Девы Афины Парфенос, посвященный покровительнице города Афин (дочери верховного бога Зевса) во времена правления Перикла.
Работы по его возведению начались 447 году до нашей эры, закончились в основном в 438 г д. н. э., а отделочные и скульптурные работы выполнялись еще до 434 г д. н. э.
Архитектор Парфенона Иктин, его помощник – Калликрат. Создатель Парфенона – знаменитый древнегреческий скульптор Фидий по эскизам и под общим руководством которого проводились работы по созданию скульптур: Девы Афины Парфенос, мраморного фриза, метоп, франтов Парфенона лучшими мастерами 5 века до нашей эры.
Парфенон в Афинах был построен в честь победы греков над персами, которая была выражена в торжественности форм дорических колонн храма, в стройности и гармоничности, в его пропорции.
Интерьер у храма придавала величественный вид двухэтажная колоннада. При этом, Парфенон внутри был разделен на восточную часть (большее помещение), где стояла статуя Афины Парфенос, выполненная в хрисоэлефантинной технике и западную, называемую, собственно, Парфеноном, в котором хранилась афинская казна.
Архитекрурно-конструктивное решение Парфенона
Парфенон в древней Греции – храм дорического ордена, архитектура Парфенона такова, что в плане он имеет форму прямоугольника, высота его – 24 м. Основанием ему служит плоская вершина огромной скалы акрополя, которая как бы выполняет функцию естественного постамента.
Оптимальные размеры Парфенона, который должен был стоять на скале, были определены по принципу «золотого сечения», а именно: соотношение массива храма и скалы должно соответствовать пропорциям храма – это соотношение, кстати, считалось гармоничным во времена древней Греции.
Парфенон в Афинах окружен со всех сторон колоннами: архитектура Парфенона предполагала 8 колонн по коротким сторонам и 14 – по длинным. Колонны Парфенона поставили чаще, чем в самых ранних дорических храмах.
Антаблемент не так массивен, поэтому кажется, что колонны легко держат перекрытие. Колонны Парфенона не строго вертикальны, а немного наклонены внутрь здания. И не все они одинаковой толщины. Угловые выполнены более толстыми, чем остальные, но на светлом фоне кажутся тоньше.
Слегка наклоняя колонны, выполняя их разной толщины, создатели храма этим исправляли оптические искажения, нарушающие гармоничность и пластичность здания, придавали ему стройность.
Колонна Парфенона разделена вертикальными желобками – каннелюрами, которые делают почти незаметными горизонтальные швы между частями колонны и как бы исключают ее замкнутость.
Художественно-декоративное оформление Парфенона
Значительную ценность имеют для нас структуры, которые украшали Парфенон: мраморный фриз, 92 метопы расположены по четырем сторонам храма, два фронтона.
Фриз Парфенона. На верхней части стены храма за внешней колоннадой виден фриз – зофор. Он представляет собой непрерывную многофигурную 160-и метровую барельефную мраморную ленту, на которой изображены 350 людей и 250 животных в различных ракурсах.
Фриз Парфенона посвящался празднику Больших Панафиней, который проводился в Афинах каждых 4 года в честь покровительницы города – богини Афины.
В начале фриза показано состязание всадников, затем идут закланные животные, их сменяют шествие празднично одетых людей Афин, несущих к Парфенону праздничное одеяние Афине (пеплос), сотканный афинскими девушками.
В завершении шествия, в торцевой части фриза показано пиршество 12-и богов Олимпа. По размерам группы фриза небольшие, но выразительны, ни разу не повторяющиеся многих сотен фигур людей и животных.
Архитектура Парфенона предполагала размещение метоп над колоннадой, с внешней стороны храма, сюжеты которых были построены на мифологических историях Аттики, отображающие незначительные подвиги Афины.
Всего было 92 метопы – по 14 на фасадных сторонах и по 32 – на боковых – стенах. Вырезаны они были в высоком рельефе – горельефе. На метофах восточного фронтона изображена сцена битвы богов с великанами. На западном — сцена борьбы греков с амазонками.
На метопах северной стороны храма – падение Трои, на южной – борьба лапифов с кентаврами. Но главным и важнейшим событиям в жизни богини посвящены фронтонные группы.
– восточные и западные. На восточном фронтоне, который лучше сохранился, изображена сцена рождения Афины из головы Зевса согласно древнегреческому мифу.
В правом углу восточного фронтона помещены три женские фигуры, возможно, это три Мойры (богини судьбы). Интересно передана плавная мягкость и теплота светотени в складке одежды женских фигур.
На западном фронтоне изображен спор Афины с Посейдоном о господстве над Аттикой.
Окраска Парфенона, облицовка. Парфенон был полностью выстроен из квадров белого пентелийского мрамора, выложенных насухо. Свойства этого мрамора токовы, что из-за наличия в нем железа, со временем он приобретал золотистую патину, которая придавала плитам теплый, желтоватый оттенок.
Однако, некоторые плиты Парфенона раскрашивались, когда нужно было выделить какие то отдельные элементы. Так, триглифы, которые были затенены карнизом, покрывали синей краской. Для фона метоп и фронтонов также использовали синюю краску.
Для окраски вертикальных плит фронтонов использовалась позолота. Верхние части храма были окрашены в темно-красный цвет, иногда изредка оттенены были узкими полосками позолоты.
Парфенон в Афинах в своем первоначальном виде просуществовал около двух тысячелетий. До наших дней сохранились: на территории акрополя – разрушенные колонны храма, не многочисленные фрагменты метоп, фриза, фронтонов – хранятся в различных музеях мира.
Скульптура Парфенона в Британском музее. Часть вторая: фронтоны January 10th, 2010
Не перестаю удивляться, глядя на эту фигуру с западного фронтона Парфенона: нет ни головы, ни рук, ни ног, но она не только полна энергии и жизни – она летит. Увидев воспроизведение Ириды (или Ники, как считают некоторые исследователи), мечтаешь рассмотреть скульптуру наяву, и, переступив порог Британского музея, первым делом стремишься к мраморам Парфенона. Восхищенно разглядывая их, начинаешь задавать себе странные вопросы: Для кого создавались эти статуи? Чем мы сейчас восхищаемся?
Сначала напомню известные факты. Сошлюсь на Новую историю искусства /Л.И.Акимова. Искусство Древней Греции. Классика. СПб., 2007. С. 195-204/
Фронтонные композиции были созданы под руководством Фидия в 438 – 431 гг. до н.э.. За 13 лет до разрушения Парфенона, в котором был устроен пороховой склад, скульптуры были зарисованы путешественником Ж.Карреем. И по этим рисункам XVII века сейчас можно хотя бы приблизительно реконструировать фронтонные композиции.
На западном фронтоне был изображен миф о споре Афины и Посейдона за господство над Аттикой. Кроме фигуры Ириды, вестницы богов, сохранилась группа Кекропса и Пандросы (в Музее Акрополя), часть торса Посейдона и мужская фигура, которая, как считают исследователи, олицетворяет реку Илисс:
В музее можно увидеть эту фигуру, как и другие, сзади. Оказывается, что они проработаны как круглая скульптура – со всех сторон. Для чего? Кто мог видеть эти статуи таким образом?
А вот спина другого мужского изваяния, уже с восточного фронтона Парфенона. Чаще всего в этом персонаже видят изображение Диониса:
И этот ракурс был совершенно недоступен тем, кто приходил на Акрополь. Но статуи создавались не только для людей. Их создавали и для богов:
http://upload.wikimedia.org/wikipedia/commons/a/a6/Dionysos_pediment_Parthenon-British_Museum-2.jpg
С земли Дионис был виден только так:
Кстати, копия этой статуи сейчас находится на «своем» месте. В самом углу видны головы коней Гелиоса, колесница которого восходит на небеса:
А с другой стороны фронтона – голова коня Селены, колесница которой опускается в Океан:
На восточном фронтоне изображено рождение Афины, свидетелями которого были олимпийские боги. Определить по остаткам фигур, кого они представляют, можно сейчас лишь приблизительно. Никаких атрибутов не сохранилось, поэтому имена, которые сейчас даются персонажам, гипотетичны.
Мужчины на фронтонных композициях обнажены, женщины одеты. Но за изумительными драпировками чувствуется живое тело:
http://www.flickr.com/photos/eileensanda/3581828712/sizes/o/in/set-72157619043850622/
«Тела, вера в богов, любовь к рациональным пропорциям – именно синтезирующая способность греческого воображения свела все это воедино. И нагота приобрела свою непреходящую ценность потому, что примиряла несколько противоположных позиций. Она берет наиболее чувственный и непосредственно волнующий объект – человеческое тело – и помещает его вне досягаемости времени и желания; она берет самую чистую рационалистическую концепцию из всех, на которые способно человечество, – математический порядок – и заставляет ее услаждать чувства; она берет смутные страхи перед неизвестным и смягчает их, показывая, что боги похожи на людей и им можно поклоняться скорее за их животворную красоту, чем за их смертоносные силы», – пишет К.Кларк в своей книге «Нагота в искусстве» /СПб., 2004. С. 35/
В этих двух женщинах чаще всего видят Деметру и Персефону:
В глубоких складках сохранились следы раскраски. Это в свое время поразило современников лорда Элджина. Мы к этому знанию о полихромии греческой скульптуры уже привыкли, хотя добиться убедительных реконструкций, пока не удалось. Так чем же мы восхищаемся? Явно не тем, чем восхищались современники Перикла и Фидия. Обломки своих статуй греки, скорее всего бы, «похоронили», как они засыпали землей архаические статуи Акрополя, поврежденные во время греко-персидских войн.
Наш взгляд на мраморы Парфенона воспитан художественными открытиями Микеланджело: культом чистой пластики и незаконченностью.
Загрузка...