Сегодня вы узнаете, что общего у Захи Хадид и архитекторов русского авангарда и как бумажные проекты влияют на современное градостроительство. Дочитайте до конца и пройдите архитектурный тест!
Бумажная архитектура означает проекты, буквально оставшиеся на бумаге. Чаще всего это направление связывают с понятием утопии, того самого "светлого будущего", которое почти никогда не наступает, а ближайшим аналогом бумажной архитектуры в литературе будет фантастика. Сам термин появился в 1984 году, когда состоялась первая одноимённая выставка в редакции журнала "Юность". Последняя выставка, посвящённая нереализованным архитектурным проектам, прошла в ГМИИ им. Пушкина в 2015 году. А история невоплощённых архитектурных замыслов началась ещё в XVIII веке.
Римский архитектор Джованни Батисто Пиранези (1720-1778) при жизни построил всего одно здание, церковь мальтийского ордена Санта-Мария дель Приорато в Риме, но оставил после себя множество архитектурных гравюр и набросков. Самой известной работой Пиранези стала серия гравюр "Фантазийные изображения тюрем". Хотя в XX веке бумажная архитектура и невоплощённые проекты зданий будут ассоциироваться с жанром утопии, работы Пиранези больше напоминают антиутопии, где архитектура неотделима от тоталитарной власти, а в мрачных застенках тюрем пытают государственных преступников.
В XIX веке множество невоплощённых проектов пришлось на театральных художников и архитекторов. В частности, итальянский художник Пьетро ди Гонзага, приглашённый князем Юсуповым в Санкт-Петербург для создания театральных декораций и оформления спектаклей, был автором проектов зданий оперных театров, ни один из которых так и не воплотился в жизнь.
Расцвет бумажной архитектуры приходится на начало XX века и неразрывно связан с феноменом русского авангарда и конструктивизма. "Памятник III Интернационала" Татлина, "Горизонтальный небоскрёб" Лисицкого, "Парабола Ладовского", ставшая прообразом знаменитого "Генплана 1935 года", здания Наркомата тяжёлой промышленности и "Аэрофлота" и, наконец, главный невоплощённый проект советской утопии - Дворец Советов, в обсуждении которого участвовали более или менее все знаковые архитекторы эпохи.
Главной задачей новой архитектуры было покончить с архитектурой старой: масштаб против лабиринта кривых переулков старой Москвы, будущее против прошлого, динамика против статики. Татлин в своём проекте 400-метровой башни III Интернационала хотел соединить эстетику и утилитарность, а Лисицкий в 1926 году в статье "Серия небоскрёбов Москвы" писал, что в новой архитектуре горизонтальное (полезное) должно быть отделено от вертикального (необходимого). Горизонтальный небоскрёб Лисицкого должен был состоять из трёх ярусов из стали и стекла, внутри которых находились бы лестничные клетки и лифты, а один ярус целиком уходил под землю и выполнял функции станции метрополитена.
дворцов" нового времени. В 1933 году объявили конкурс на лучший проект Дворца техники, который в итоге выиграли архитекторы Самойлов и Ефимович, чей замысел состоял в том, чтобы создать комплекс научно-технических лабораторий на берегу Москвы-реки как символ технического прогресса. Или здание Наркомата тяжёлой промышленности, которое хотели построить на Красной площади в 30-е годы, но всё застряло на стадии проекта и прекратилось со смертью Орджоникидзе в 1937 году. Подобный размах присутствовал также в плане 1934 года главного здания "Аэрофлота" на площади у Белорусского вокзала, авторства тогдашнего главного архитектора Москвы Д.Н. Чечулина. Замысел так и не был воплощён в жизнь, но его черты частично угадываются в современном здании Дома Правительства.
под сукно" с началом Второй мировой войны.
В отличие от архитектуры авангарда советские "бумажники" 80-х годов уже не делали ставку на торжество техники. Их больше интересовали чистые абстракции, скорее живопись и графика, чем архитектура, не претендующая на какое-либо воплощение.
Бумажную архитектуру нельзя отнести ни к футуристическим, ни к ретроградным движениям, не волнует её и настоящее. Её скорее интересует альтернатива настоящему, место фантазии и воображения, существующие вне времени.
Мало кто знает, что самая успешная женщина-архитектор современности и просто суперзвезда архитектуры Заха Хадид большую часть карьеры фактически работала в стол. Первые десять лет Хадид хвалили, она выигрывала архитектурные конкурсы один за другим, но почти ничего не строила, потому что строительство всё время отменяли в последний момент. В числе нереализованных проектов Хадид, оставшихся после её смерти, здание нового аэропорта в Пекине, павильон "Астана-экспо 2017" и центр искусств в Абу-Даби.
Комплекс Югра" и "Хрустальный остров". Первый, небоскрёб-кристалл высотой 280 метров в Ханты-Мансийске, не был реализован по очевидной причине дороговизны, второй, жилой комплекс площадью 2,5 млн кв. метров в московском районе Нагатино, не удалось построить из-за отказа инвесторов и смены московских властей.
архитектурной фантастикой" - в нём смешано сразу несколько стилей: от романтического переосмысления классицизма до футуристических городов будущего. Что верно лишь отчасти: на рисунках Скрижали-Вайса можно угадать лишь некоторые элементы стилей прошлого, но сами здания нельзя отнести ни к настоящему, ни к прошлому, ни к будущему. Это именно что выдуманная, "фантазийная" архитектура.
" src="https://static..jpg" alt="" data-extra-description="
Сегодня жизнь бумажной архитектуры с одной стороны связана с работами выпускников многочисленных архитектурных школ по всему миру (ясно, что все их нельзя воплотить чисто физически и многие так и останутся на бумаге), а с другой - с проектами в том числе и архитекторов с мировым именем, на которые пока не нашлось денег и которые только ожидают своего воплощения в жизнь.
А теперь - тест! Вопрос для всех изображений один: БЫЛ ЛИ РЕАЛИЗОВАН ПРОЕКТ?
Галина Наумова
Цель :
Развивать художественное объемно-пространственное мышление и творческое воображение в процессе продуктивной деятельности (художественной обработки бумаги ) .
Задачи :
Учить ребенка самостоятельно ставить перед собой
цель и находить пути её достижения;
Способствовать развитию познавательных и творческих
способностей с целью побуждения к самостоятельному
фантазированию.
- Развивать глазомер , трудовые навыки, умения.
Способствовать развитию творчества и инициативы .
Способствовать развитию художественного вкуса .
Содействовать воспитанию трудолюбия, желания
доводить начатое дело до конца.
Содействовать воспитанию у детей патриотического
Бумага – доступный для ребенка и универсальный материал, применяется не только для рисования, но и в художественном конструировании . Особенно привлекает детей возможность самим создать такие поделки, которые затем будут использоваться в играх, подарены к празднику.
Бумагопластика один из самых простых и доступных способов работы с бумагой . Он дает возможность ребенку открыть для себя волшебный мир бумаги . Бумага , ножницы, немного фантазии – и вот появляются необычные образы : фигурки людей и животных, расцветают сады, вырастают города.
Что дают занятия бумагопластикой :
Воспитывается трудолюбие, желание доводить начатое до конца
Развиваются конструктивные и творческие способности
Развивается умение планировать , создавать конструкцию по образцу
Дети знакомятся со способами преобразования геометрических форм
Развивается мелкая моторика рук
Формируется эстетический вкус
Мы знаем семь основных приемов работы с бумагой :
1. Складывание :
Складывать бумагу можно по прямой линии и по кривой. При складывании бумаги в разных направлениях образуются разнообразные по форме и величине складки и сгибы, так называемые ребра жесткости – они придают полученной объемной форме упругость и прочность. Направление складок может быть внутрь и наружу, чередующее, параллельное. От выбора приема сгибания бумаги зависит вид преобразуемой поверхности. Так, путем прямолинейного сгибания из плоского листа создается поверхность с плоскими гранями (гармошка) . Прием криволинейного сгибания позволяет получить изогнутую поверхность произвольной формы
2. Сгибание :
Изогнутая поверхность образуется цилиндрическим или коническим сгибанием листа без образования складок. Изгиб листа придает ему запас прочности и способность выдержать определенную нагрузку.
3. Скручивание :
Полоска бумаги свивается в плотную спираль. Начать навивку будет удобно, накрутив край полоски на кончик острого предмета (карандаша или спицу) . В результате должна образоваться плотная спираль. Она будет основой дальнейшего многообразия всех форм. Эти фигуры могут быть самыми разными в зависимости от идей автора.
4. Сминание :
Лист бумаги мнется в разных направлениях, что создает красивую фактуру поверхности. Такая бумага применятся в макетах, где требуется характерная обработка, особенность отделки каких-то деталей.
5. Разрывание :
Это нарушение структуры листа вручную в определенном месте, в результате чего образуется рыхлая каемочка.
6. Разрезание :
Это нарушение структуры листа при помощи ножниц или ножа. В результате образуются ровные края.
7. Прокалывание :
Нанесение отверстий при помощи шила, иглы, пробойника или других инструментов.
Для выполнения соединительных операций применяют два типа соединения бумаги , разъемные и неразъемные. К неразъемным соединениям относятся все виды склеивания : в край, внахлест, в торец.
Склеивание в край и внахлест применяются чаще других. Клей наносится тонким слоем, а затем один лист или его часть накладывается на другой. При торцевом склеивании клей наноситься либо на плоскость листа, либо на торцевую часть присоединяемого листа.
Затем листы в горизонтальном положении прижимают и дают высохнуть. Этот способ применяют для приклеивания нешироких полосок бумаги .
К разъемным соединениям относятся такие, которые позволяют без особого повреждения изделия собрать его и разобрать : наружное соединение в замок, внутреннее соединение в замок, плоское и объемное плетение , соединение скрепками, клейкой лентой и др.
Наиболее интересным, но, к сожалению, редко используемым в практике является соединение в замок. На одном или обоих листах в определенных местах делаются наружные разрезы, но не больше, чем до середины, т. к. от этого зависит прочность изделия. Затем один лист вставляют в разрез другого до упора. Интересно и другое соединение в замок – внутреннее. При этом на одном листе резаком делается просечка или отверстие любого профиля. Затем второй лист вставляется в эту щель или отверстие и принимает его форму. Интересным, на мой взгляд, является и соединение плетением.
При плоском плетении, обычно используются полоски бумаги , которые в определенном порядке просовываются друг под друга. Иногда на одном листе делаются параллельные разрезы, а затем в них просовывают полоски бумаги . При объемном плетении две или более полоски бумаги накладывают друг на друга.
В практике объемного моделирования очень удобно применять способ соединения листов бумаги при помощи канцелярских скрепок. Он позволяет легко и быстро соединять многослойные конструкции. Например, можно закрепить края согнутого цилиндра или конуса, а при необходимости так же легко подкорректировать – сделать уже или шире. Скрепки можно использовать в качестве зажимов при склеивании внахлест.
Формообразование :
Бумага очень пластична и обладает «памятью» , т. е. любая операция с листом оставляет на нем следы. Для придания листу бумаги объема и прочности применяют ребра жесткости, которые придают ему жесткость и упругость. Геометрические тела можно разделить на тела вращения – это цилиндр, конус, шар, и многогранники – пирамида, призма и куб. Все геометрические тела, за исключением шара, можно сделать из бумаги .
Все тела вращения получаются при скручивании листа бумаги . А уже затем из цилиндра легко получить четырехгранную призму, а из конуса – пирамиду складыванием. Складка листа концентрирует всю жесткость конструкции, поэтому является наиболее прочным ребром жесткости.
Наиболее интересен такой прием преобразования формы, как «обратная складка» .
На прямолинейной складке делается два надреза, а затем поверхность между ними вдавливается внутрь, и, сложив аккуратно, проглаживается. На основе такой складки можно сделать много разных по профилю и размерам преобразований.
Бумажная архитектура .
Чтобы научить детей создавать модели построек, необходимо познакомить их с такими важными элементами, как разные виды окон, дверей и крыш. Окна бывают прямоугольные двухстворчатые и арочные .
Необходимо напомнить детям, что окно находиться в середине стены, а не на углу дома, поэтому плоскость стены нужно перегнуть пополам и сделать по сгибу два горизонтальных надреза (расстояние между надрезами – высота окна) . Затем разрезать вертикально по сгибу между горизонтальными разрезами и отогнуть створки окна в стороны .
Для окна арочной формы снова поверхность стены складываем пополам, только надрез будет не прямолинейный, а дугообразный и поверхность отгибается внутрь (показывает толщину стен) .
Двери тоже можно разделить на прямоугольные одностворчатые , двухстворчатые и арочные . Для одностворчатой двери делаем вертикальный надрез снизу стены, затем, развернув ножницы , горизонтальный. Отгибаем в сторону, дверь готова.
Для двухстворчатой двери поверхность снова нужно сложить, сделать один горизонтальный надрез и разрезать снизу по сгибу вертикально.
Арочные двери
Для изготовления крыши здания можно использовать разные геометрические фигуры, например для башни подойдет конус, который можно оставить без изменений, а можно надрезать края и отогнуть их наружу. Получиться вариант старинной башни. А можно надрезать края и вставить их внутрь цилиндра, получиться вариант купола.
Ну а если башня имеет форму призмы, то и крыша ей нужна в форме пирамиды.
Можно изготовить крышу и на основе цилиндра, используя прием «обратной складки» или различные дополнения виде прямолинейной складки. А для Азиатской башни – минарета, можно сделать крышу из полосок бумаги .
Один из самых простых вариантов крыш - крыша двускатная. Но на её основе можно сделать множество различных вариантов, применив снова прием «обратной складки» или различные дополнения.
Рассмотрим последовательность работы над макетом дома : приготовим необходимые материалы и инструменты,
из цилиндра - заготовки, делаем стены дома с окнами и дверью, большую полоску бумаги сгибаем пополам и проклеиваем около сгиба, из маленьких листов делаем трубочки, накрутив их на карандаш
Собираем макет.
Строим макет храма (церкви) .
Делаем заготовки : узкий и высокий цилиндр, низкий, но широкий цилиндр и конус.
Широкий цилиндр преобразовываем в призму, прорезаем окна и дверь, верх стен можно сделать, отогнув края внутрь, а можно вырезать в форме трех дуг или даже применить фигурные ножницы. Затем высокий цилиндр помещается внутрь стен, это барабан, а наверх помещаем конус - купол.
Из таких макетов можно построить целый город современный, древний или город будущего. Вот что у нас получилось
Создавать макеты можно не только из геометрических фигур, но и бумажных трубочек – бревен . Например, бревенчатые постройки, такие, какие были в Древней Руси.
Что такое бумажная архитектура? Это очень интересное явление, о котором не расскажешь в двух словах. И тем не менее, хочется познакомить вас с бумажной архитектурой, тем более, что на этой почве произросло немало гениев.
Первыми бумажными архитекторами считают итальянца Джованни Баттиста Пиранези (который за всю жизнь построил только одну церковь, но прославился своими архитектурными идеями).
Пиранези
Портрет Пиранези
Также немало французских неоклассицистов, например Этьен-Луи Булле (тоже мало что построившего, но на бумаге создавшего более 100 проектов).
По отношению к советскому авангарду термин стал употребляться уничижительно: с конца 20-х годов утопические бумажные проекты подвергались осуждению, в том числе за «отрыв от реальности». Такое значение закрепилось: «бумажной архитектурой» называли невыполнимые проекты.
Это работа Александра Бродского и Ильи Уткина — основных идеологов движения.
Но прошло не так уж и много времени, как это словосочетание приобрело совсем другой смысл. Это случилось в начале 80-х годов.
Тогда выпускники Московского архитектурного института нашли способ отправлять свои проекты на международные конкурсы архитектурных идей и стали выигрывать на них призы (в общей сложности получили больше 50 наград).
Александр Бродский и Илья Уткин
Возникла неформальная группа молодых архитекторов, около 50 человек, которые в любом случае не имели никакой возможности воплощать свои идеи в жизнь, так что принялись создавать проекты изначально утопические и абсолютно свободные.
Александр Бродский и Илья Уткин
С тех пор «Бумажная архитектура» — проекты, созданные ради поиска новых форм без цели их последующей материализации. Здесь было много остроумия, мрачноватой иронии, изящных построений и неявной тоски, все это было далеко от реальности и к ней никак не стремилось.
Несмотря на кратковременность явления под названием «Бумажная архитектура», ее совокупная коллекция весьма обширна. Поэтому кураторы обладают большой степенью свободы в комбинировании ее произведений как друг с другом, так и с произведениями других эпох. К примеру, на следующей выставке, которую планируется провести в Музее архитектуры, работы «бумажников» можно будет увидеть вместе с произведениями их предшественников - советских архитекторов 1920-1960-х гг. На нынешней же выставке в ГМИИ кураторы Юрий Аввакумов и Анна Чудецкая разместили 54 работы бумажников в «компании» с 28 архитектурными фантазиями мастеров XVII-XVIII вв. из коллекции музея: Пиранези, Гонзаго, Кваренги и других. Объединить в одном пространстве две эпохи фантазийно-архитектурного творчества, наших современников с их «праотцами», по словам Аввакумова, и было концептуальной идеей нынешней экспозиции.
Российская Бумажная архитектура - довольно специфическое явление, которое имело исторические прецеденты, но не современные ему зарубежные аналоги. Этот феномен был порожден особыми условиями, которые сложились в отечественной архитектуре в последние десятилетия советской власти. Будучи людьми художественно одаренными, молодые зодчие в силу известных причин не имели возможности самореализоваться в профессии и уходили в «параллельное измерение» чисто фантазийного творчества.
История отечественной Бумажной архитектуры неразрывно связана с концептуальными конкурсами, которые проводили OISTAT, ЮНЕСКО, а также журналы Architectural Design, Japan Architect и «Архитектура СССР». Их устроители стремились к поиску новых идей, а не получению решений конкретных «прикладных» задач. И наибольшее количество наград досталось участникам из Советского Союза, которые смогли привлечь внимание к российской архитектуре после долгого перерыва.
В отличие от своих предшественников (в первую очередь, авангардистов 1920-х и 1960-х гг.) концептуалисты 1980-х не стремились к созданию утопических образов идеального будущего. В работах «бумажников» не было футурологической составляющей - их учителя, шестидесятники, уже исчерпывающе высказались на эту тему. К тому же восьмидесятые - эпоха постмодернизма, т.е. реакции на модернизм, который для нескольких предшествующих поколений был «будущим». К моменту расцвета Бумажной архитектуры «будущее» было уже наступившим, однако вместо всеобщего счастья оно принесло разочарование и отвращение. Поэтому «бумажное» творчество было формой бегства от серой, унылой советской действительности в прекрасные миры, созданные богатым воображением образованных и талантливых людей.
Специфика Бумажной архитектуры заключалась в синтезе выразительных средств изобразительного искусства, зодчества, литературы и театра. При всем многообразии стилей и творческих манер, большинство «бумажных» проектов объединял особый язык: пояснительная записка принимала форму литературного эссе, в проект вводился персонаж - «главный герой», настроение и характер среды передавались рисунками или комиксами. В целом все это соединялось в своеобразный увраж, произведение станковой живописи или графики. Возникло особое направление концептуализма с характерной комбинацией визуальных и вербальных средств. Вместе с тем, Бумажная архитектура была связана не столько с параллельными формами концептуального искусства, сколько являлась, по сути, одной из разновидностей постмодернизма, заимствовав как его визуальные образы, так и иронию, «знаки», «коды» и прочие «игры» ума.
Название «Бумажная архитектура» возникло спонтанно - участники выставки 1984 года, организованной редакцией журнала «Юность», взяли на вооружение словосочетание из двадцатых годов, имевшее изначально ругательное значение. Название сразу же прижилось, так как обыгрывало два смысла. Во-первых, все работы были выполнены на ватмане. Во-вторых, это были концептуальные архитектурные проекты, которые не предполагали осуществления.
Особое место в деятельности «бумажников» принадлежит Юрию Аввакумову, сыгравшему ключевую роль в оформлении эпизода (хотя и яркого) культурной жизни 1980-х гг. в полноценное художественное явление. Именно он сцементировал разрозненных участников в единый массив. Сам будучи активным творцом, он служил «информационным центром», связующим звеном и летописцем движения. Собирая архив и организовывая выставки, он вывел деятельность «бумажников» на принципиально иной уровень, превратив ее из узкопрофессионального в общекультурное явление. Поэтому не будет особым преувеличением утверждать, что Бумажная архитектура - это большой кураторский проект Аввакумова.
Впрочем, движения как такового и не было - слишком уж разные были «бумажники». В отличие от, скажем, прерафаэлитов или мирискуссников, у них не было общих творческих целей и установок - «бумажники» представляли собой совокупность индивидуалистов, работавших то вместе, то порознь. Единственной объединяющей их темой было архитектурное фантазирование, что роднит их с Пиранези, Юбером Робером или Яковом Черниховым.
Произведения Бумажной архитектуры, увы, не слишком доступны широкой публике. Одна из причин - принципиальная невозможность их постоянного или хотя бы частого экспонирования: в отличие от холста бумага очень чувствительна к свету. Пока не произойдет технологической революции в этой сфере, гипотетический музей Бумажной архитектуры будет виртуальным, что в принципе конгениально самому ее феномену.
Получается, что чем реже проводятся выставки Бумажной архитектуры, тем они ценнее. В этом контексте надо рассматривать и нынешнюю, в Музее изящных искусств, занимающую уютный зал позади Греческого дворика. Впрочем, несмотря на камерный характер, экспозиция довольно емкая. Собрано много работ, как «хитов» («Дом-экспонат для музея ХХ века» Михаила Белова и Максима Харитонова, «Хрустальный дворец» и «Стеклянная башня» Александра Бродского и Ильи Уткина, «Второе жилище горожанина» Ольги и Николая Кавериных), так и тех, что ранее не выставлялись («Дом-ежик» Андрея Чельцова) или выставлялись нечасто (работы Вячеслава Петренко и Владимира Тюрина). Каждый экспонат требует внимательного разглядывания, созерцания, погружения в него, за каждым произведением стоит целая история, если не целый мир. Каприччио старых мастеров, включая знаменитые «Тюрьмы» Пиранези, занимают центральное пространство зала, а увражи «бумажников» окружают их по периметру. Выбор Аввакумова несколько субъективен - кого-то из «бумажников» нет (например, Алексея Бавыкина или Дмитрия Величкина), а кто-то представлен скромнее, чем того заслуживает (я имею в виду, прежде всего, Михаила Филиппова, который, на мой взгляд, создал свои лучшие работы в соавторстве с Надеждой Бронзовой именно в этот период).
С первой частью названия выставки все ясно. Но как понимать вторую - «Конец истории»? Ведь «похороны» Бумажной архитектуры состоялись еще в начале девяностых. Объединив в одном пространстве представителей двух разных эпох, кураторы хотели провести символическую черту под пятивековой эрой бумаги (массовый переход с пергамента произошел около 500 лет назад). По иронии судьбы ее финальным аккордом явилась российская Бумажная архитектура. В девяностые годы наступил новый, компьютерный век, подвергший коренной ревизии не только процесс проектирования, но и всего архитектурного творчества. Так что будущая бумажная архитектура будет бумажной лишь в иносказательном смысле. По крайней мере, пока не вырубят свет.
Спонсор выставки - AVC Charity.
Фантазия
Кому-то может показаться странным, что под многими листами из собрания бумажной архитектуры стоят подписи нескольких авторов. Но если помнить, что бумажная архитектура — это, во-первых, проекты, а проектное дело творится в коллективах, то понятно, что бумажники имитировали частные архитектурные бюро, отсутствовавшие в советской действительности. Во-вторых, это архитектура кухонная, ведь большинство конкурсных проектов создавалось не в мастерских (мало у кого они были), не на работе (не было принято), а по домам, где в те годы действовала интеллигентская привычка кухонных разговоров. А для разговоров нужна компания. Отсюда Бродский — Уткин, Буш — Хомяков — Подъяпольский, Кузембаев — Иванов… Там, где автор один — Мизин, Зосимов, Морозов — чаще нужно искать не проект, а фантазию.
Архитектурная фантазия, или иначе capriccio была изобретена в XVIII веке, естественно, в Италии, где мода на античные руины создавалась великими художниками, преимущественно в живописи и декорации, будучи жанром не проектным, а изобразительным. У Джованни Пиранези в «Фантастических изображениях тюрем» больше пугающего настроения, чем пыточной инженерии; у Якова Чернихова в «101 архитектурной фантазии» больше иллюстративного из занимательной геометрии, чем технического изобретенного.
Фантазия или, иначе, деятельность воображения - запрещенная активность в романе-антиутопии Евгения Замятина Мы. В тоталитарном обществе люди лишены воображения от рождения, а те немногие в которых этот атавизм пробуждается, лишаются способности к воображению принудительно. Фантазия в романе - это болезнь, от нее лечат облучением. Носители фантазии по Замятину «безумцы, отшельники, еретики, мечтатели, бунтари, скептики» - все нуждаются в изолировании от здорового общества.
Фото предоставлено Юрием Аввакумовым
Башня
Как известно, в реальности все времена присутствуют вечно, а прошлое, настоящее и будущее живут как страницы книги под одной обложкой. Люди привыкли читать книгу с первой страницы до последней, но на самом деле это вовсе не обязательно. Некоторые художники способны открывать книгу в любом месте, как на прочитанной странице, так и на недочитанной. Вавилонская башня в картине Питера Брейгеля представлена и как проект человека — построить башню до небес, и как проект бога — остановить богохульное строительство, строители и монтируют и демонтируют построенное в одно и то же время. Все на этой стройке заняты, но чем — везут на стройплощадку камень или воруют, как в Колизее на частные нужды, должна ли стройка завершиться первозданной пустыней или, преодолев коммуникативный хаос, достичь неба, нам, зрителям неведомо. В офорте Бродского — Уткина Стеклянная башня, башня была достроена и рассыпалась на осколки уже потом. Но по тому, как она рухнула — не вертикально, отпечатавшись на земле своим планом, а по направлению на северо-восток, распластавшись по равнине фасадом, можно предположить как то, что разрушительное воздействие было мгновенным и суровым, так и то, что прозрачная башня все еще невредимо стоит, а видим мы в лучах заходящего солнца ее длинную тень. Нет, не может такого быть — смотрите, гораздо более материальные тени от лежащего рядом города тянутся строго на юг — не могут над Землей стоять два солнца. И не может солнце, вопреки законам природы светить с севера, значит этот город — либо мираж, либо из-за пределов графической рамы только что пролился небесный огонь, и через секунду следом за тенями полетят и город и его жители. Если, конечно, дело не происходит в южном полушарии. Там другие законы.
Фото предоставлено Юрием Аввакумовым
Китайский шар
Для декабрьского номера «Декоративного искусства» 1987 года группу бумажных архитекторов попросили написать свои творческие манифесты. В манифесте Буша — Хомякова — Подъяпольского творческий метод был описан как китайский шар — «это образец пространственного и декоративного единства и эмоциональной гармонии». И дальше: «То, на что провоцирует изучение и постижение Шара, — бесконечное очищение, освобождение от лишнего, стремление к пространственной логике и главное — к простоте». Их проект «Куб бесконечности», внутри которого в зеркальных витражах бесконечно размножалась крестообразная конструкция, полностью заполняя собой куб, казалось, этот манифест иллюстрирует. Как мог бы его иллюстрировать проект Владимира Тюрина «Интеллектуальный рынок», представляющий собой губку Менгера, геометрический фрактал или «систему сквозных форм, не имеющих площади, но с бесконечными связями, каждый элемент которой заменяется себе подобным». Или проект Сергея и Веры Чукловых «Пространство цивилизации XXI века» с заворачивающимися в спираль концентрическими квадратами: «Все глубже проникая в природу, мы оставляем за собой геометрический пейзаж. XXI век: от камня, брошенного в воду, идут квадраты». Во всех примерах божественная геометрия порядка противостоит хаосу людской суеты и из окружающего хаоса вырастает, как утопия вырастает из дистопии.
Фото предоставлено Юрием Аввакумовым
Архитектура — это китайский шар. Она как матрешка, состоит из последовательности подобных оболочек; она как каббалическая сфера, внутрь которой Всевышний спустил тонкую линию света; и она остается архитектурой, изображаем ли мы ее кукольным домом или вселенским храмом, макетом или постройкой.
Вся вселенная — это китайский шар. Материя, как теперь доказано, однородна и изотропна, то есть у нее нет осей вращения, иерархии, в пространстве она распределена равномерно, не зависит от места наблюдения, а значит, и архитектура вселенной по большому счету однородна, и китайский шар, если вообразить его бесконечно большим, это положение иллюстрирует. Если архитектура вселенной изотропна, то почему не быть изотропной архитектуре человека? Даже если она в своих конкретных проявлениях пребывает в формах иерархичных, симметричных, недемократичных, если зависит от точки зрения наблюдателя и зависима от времени обозрения, по большому счету, где-то там далеко архитектура стремится к чистоте и простоте.
Фото предоставлено Юрием Аввакумовым
Less is more
«Меньше — значит больше» — эту фразу-заповедь с 1947 года приписывают Людвигу Мис ван дер Роэ. «Меньше — больше» определяет философию минимализма в искусстве и архитектуре как достижение большего эффекта наименьшими средствами. Встречалась фраза и у Бакминстера Фуллера в определении его термина «эфемерализация» как способность технического прогресса создавать «все больше и больше с меньшим и меньшим усилием до тех пор, пока в конечном итоге вы не сможете делать все из ничего». В английском языке выражение «меньше — больше» впервые прозвучало в поэме Роберта Браунинга «Безупречный живописец» в 1855 году. Поэтическое опередило проектное на сто лет. Справедливости ради — еще до Браунинга «меньше — больше» или Und minder ist oft mehr… было сказано немецким поэтом эпохи рококо Христофом Мартином Виландом в 1774 году, так что не вполне ясно, из какого языка Мис ван дер Роэ заимствовал знаменитый афоризм — из родного немецкого или международного английского. Сам Мис вспоминал (по-английски), что впервые услышал эту фразу от Петера Беренса (то есть по-немецки), когда работал у него в мастерской в конце 1900-х годов, но у Беренса она относилась лишь к числу ненужных эскизов, выполненных молодым энергичным подмастерьем.
В дипломной мастерской на Трубной в самый расцвет постмодернизма у меня появился лозунг: «Город — это когда много!» В отсек заглянул заведующий кафедрой градостроительства Николай Николаевич Уллас, прочитал лозунг, сказал как отрезал: «Город — это когда мало!», подумал и резюмировал: «Город — это когда в самый раз!»
О нас
Когда мы поступали в архитектурный институт в 1970-е, то не думали, что станем последним поколением советских архитекторов — как известно, в 1991 году Советский Союз распался. Когда мы учились изображать новую архитектуру карандашом, тушью, пером, красками, то не представляли, что станем последними, кому это рукодельное умение было передано — сейчас архитектуру изображают при помощи компьютерных программ. Когда мы начинали участвовать в конкурсах архитектурных идей и получать международные премии в 1980-е, то не предполагали, что эти работы окажутся в коллекциях Русского музея, Третьяковской галереи или Центра Помпиду... Все это говорит о том, что архитекторы — неважные провидцы. Но будущее есть в проектах, которые здесь представлены. Будущее, в котором мы живем или могли бы жить. Будущее, воображенное графическими средствами прошлого. Частная утопия в тотальной дистопии.
Фото предоставлено Юрием Аввакумовым
О себе
Я не придумывал бумажной архитектуры — она существует с тех пор, как архитектурные проекты стали изображать на бумаге. Это выражение использовали во Франции и Италии во времена Пиранези, Леду и Булле, оно ходило и в России в 1920-1930-е годы, им пользовались, когда я учился в институте. Все это, разумеется, разные «архитектуры». Моя заслуга, может быть, в том, что, апроприировав название, я приложил его к конкретному явлению, появившемуся тогда в советской архитектуре. Так получилось, что я был для многих пропагандистом и организатором участия в международных конкурсах архитектурных идей, а потом участия в выставках, отечественных и международных. Сами проекты и премии — заслуга большой группы, или как стали говорить, «группировки» молодых архитекторов одного поколения, которому я принадлежу.
Собрание архитектурных проектов и фантазий в этом издании не претендует на исключительную полноту и методологическую чистоту — во многом оно характеризует вкусы своего собирателя, и потому названо антологией, или «собранием цветов, цветником» по-гречески, а не хрестоматией. Это не учебное пособие.
Загрузка...